Два вампира (сборник)

Потом, насытившись, я лег на спину и начал выискивать на грязном потолке бесконечно малые звезды из твердого яркого камня или кремнистого железа, врезавшегося в землю. Я повернул голову в сторону, чтобы не смотреть на труп бедного ребенка, который аккуратно, словно подготовив его к савану, уложил у стены за спиной.

В своей темнице я увидел фигуру, точнее, маленький полупрозрачный силуэт. Кто-то стоял в тени и смотрел прямо на меня. Еще один ребенок? Я в ужасе поднялся. Призрачное видение не издавало запаха. Я повернулся и пристально посмотрел на труп. Он лежал в прежнем положении. И все-таки у дальней стены стоял тот же самый мальчик, маленький, бледный, потерянный.

— Как это может быть? — прошептал я.

Но жалкое существо не могло ответить. Оно было одето в такую же белую рубашку, что и труп, и задумчиво смотрело на меня большими бесцветными глазами.

Откуда-то издалека до меня донесся звук. Шарканье шагов в длинных катакомбах, ведущих к моей темнице. Не вампирские шаги. Я подтянулся и чуть-чуть пошевелил ноздрями, пытаясь уловить запах. Сырой, затхлый воздух не изменился. Единственным запахом в моей темнице оставался аромат смерти, бедного сломленного тельца.

Я напряг глаза, глядя на цепкий маленький дух.

— Что ты здесь ждешь? — отчаянно прошептал я.— Почему я тебя вижу?

Он шевельнул губами, как будто намереваясь заговорить, но лишь едва заметно качнул головой, красноречивым жалобным жестом выражая свое замешательство.

Шаги приближались. Я еще раз попробовал уловить запах. Но его не было, не было даже пыльной вони вампирских одежд — только приближающийся шаркающий звук. Наконец к решетке подошла высокая, похожая на тень фигура изможденной женщины.

Я знал, что она мертвая. Знал. Я знал, что она мертва, как и маячивший у стены малыш.

— Поговори со мной, пожалуйста, ну пожалуйста, умоляю тебя, заклинаю тебя, поговори! — выкрикнул я.

Но призраки не могли отвести глаз друг от друга. Быстро, почти бегом, мальчик бросился к женщине и поспешил укрыться в ее объятиях, а она, забрав свое чадо, начала таять, несмотря на то что ее ноги продолжали царапать жесткий земляной пол, производя тот самый сухой звук, который возвестил о ее появлении.

— Посмотри на меня! — тихо умолял ее я.— Хоть одним глазком!

Она остановилась. От видения почти ничего не осталось. Но я все же заметил, что она повернула голову, и из ее глаз на меня полился тусклый свет. Потом она беззвучно исчезла, полностью растворилась в воздухе.

В полном отчаянии я лег на спину, машинально протянул руку и потрогал детский труп, еще чуть теплый.

Призраки являлись мне не каждый раз.

Я не стремился в совершенстве освоить умение их вызывать.

Эти духи, периодически собиравшиеся на сцене, где я совершал свои кровавые убийства, не были моими друзьями — скорее, они стали моим новым наказанием, проклятием. Они приходили в минуты моих самых жестоких душевных страданий, когда их кровь во мне была еще теплой, и в их лицах я не мог прочесть даже слабого намека, позволявшего надеяться на избавление. Их не озарял яркий луч светлых чаяний. Может быть, способность их видеть развилась во мне благодаря голоданию?

Я никому о них не рассказывал. В той гнусной темнице, в проклятом месте, где неделю за неделей ломалась моя душа, лишенная даже возможности обрести покой и утешительное забвение в закрытом гробу, я боялся их и постепенно их возненавидел.

Только много позже я узнал, что большинство других вампиров их не видят. Было ли это милосердие? Я не знал. Но я забегаю вперед.

Давай же вернемся к тому невыносимому времени, к тем испытаниям. В таком плачевном состоянии я провел около двадцати недель. Я больше не верил, что существует яркий, фантастический мир Венеции. Я знал, что мой Мастер умер. Я это понял. Все, что я любил, погибло.

Я тоже умер. Иногда мне снилось, что я дома, в Киеве, в Печерской лавре, что я стал святым. В такие моменты мое пробуждение было мучительным.

Когда ко мне пришли Сантино и седовласая Алессандра, они, как всегда, вели себя ласково. Увидев меня в таком состоянии, Сантино прослезился.

— Пойдем ко мне,— позвал он,— идем же. Ты начнешь заниматься со мной всерьез, идем. Даже такие жалкие создания, как мы, не должны так страдать. Идем со мной.

Я доверился его рукам, я открыл губы ему навстречу, я наклонил голову, чтобы прижаться лицом к его груди, и, слушая, как бьется его сердце, я сделал глубокий вдох, словно до этого момента мне отказывали даже в воздухе.

Алессандра очень нежно прикоснулась ко мне своими прохладными мягкими руками.

— Бедный маленький сирота,— сказала она.— Заблудшее дитя, какой же длинный путь ты прошел, чтобы найти нас.

Удивительно, но все, что они со мной сделали, показалось мне нашей общей бедой, общей и неизбежной катастрофой.

Келья Сантино.

Я лежал на полу, меня обнимала Алессандра, она покачивала меня и гладила по голове.

— Я хочу, чтобы сегодня ночью ты пошел с нами охотиться,— сказал Сантино.— Ты пойдешь с нами, со мной и Алессандрой. Мы не позволим другим тебя мучить. Ты голоден. Ты же очень голоден, правда?