Двадцать четыре Насреддина

Один мулла во время путешествия, встречая ученых, расспрашивал их о разных премудростях. Кто-то ему заметил: «Уж если кто знает обо всем этом, так только ходжа Насреддин в Акшехире». Дорога пробегала через Акшехир, и вот мулла наткнулся за городом на человека, который пахал; этот человек был в абе, голова повязана сарыком*, а на ногах — чарыки*. Как оказалось потом, это и был ходжа.

Подойдя к нему, мулла отдал ему поклон. Во время беседы он заявил, что его мучают различные сомнения, и начал настойчиво расспрашивать о них ходжу. Ходжа заприметил у муллы прекрасные гранаты и сказал:

— Если ты дашь мне в уплату гранаты, я разрешу твои недоумения.

И что ни спрашивал у него мулла, ходжа на все отвечал, забирая у него гранаты один за другим, пока не забрал все до одного. А мулла говорит:

— У меня остался еще один вопрос, разреши уж, пожалуйста, и его.

Ходжа заметил:

— Проходи, проходи, не дури! Гранаты ведь кончились.

С этими словами он поднялся и стал продолжать прерванную пахоту. «Ну, — подумал мулла, — если такие в Румской стране[509] крестьяне, каковы же должны быть здесь ученые!»[510]

тур. 5, 27

774. Афанди-проповедник

Однажды после богослужения Насреддин Афанди поднялся на минбар* мечети. Прихожане зашептались: «О, Афанди собирается произнести проповедь», — и все старались подойти поближе. Но чем больше люди жаждали послушать Афанди, тем больше он терялся.

— Люди, — наконец пробормотал он. — Вы знаете, что я не немой, говорить я умею. Но с той минуты, как я взобрался на минбар, у меня в голове не осталось ни одной мысли.

Стоявший у подножия кафедры сын Афанди тихо спросил:

— Даже мысли сойти с минбара, отец?[511]

узбек. 7, 79

775. Не знаю

Насреддин произносил проповедь, и кто-то задал ему каверзный вопрос.

— Не знаю, — ответил Насреддин.

— Зачем же в таком случае ты забрался на минбар? — не унимался слушатель, и Насреддин отрезал:

— Мои знания возвысили меня до минбара. Если бы я захотел взобраться на высоту своего невежества, то пришлось бы строить минбар до самого неба[512].

перс. 8, 189

776. Один ответ на сорок вопросов

Однажды в город приехал известный философ, любитель поспорить.

— Кто у вас самый образованный человек? — обратился он к местным жителям. Ему указали на Эпенди. Философ заявил:

— Эпенди, у меня есть сорок вопросов к тебе, но ты должен дать на них один ответ, разъяснив все, что мне непонятно.

— Ну что ж, говори, — спокойно сказал Эпенди. Внимательно выслушав все вопросы, он ответил:

— Не знаю.

Так он победил своего соперника одним ответом[513].

туркм. 15, 162

777. Невежество по наследству

Спросили раз Насреддина о чем-то, и он ответил:

— Не знаю. Помнится, покойный отец говорил мне, что во времена его отца этот вопрос был разрешен, но когда деда спросили об этом, он тоже не знал.

перс. 8, 183

778. Ходжа философствует

Однажды у ходжи спросили:

— Где у тебя нос?

Ходжа указал на нервный узел, что на затылке.

— Ходжа, — сказали ему, — ты как раз показываешь на противоположное место.

— Ага, — заметил ходжа. — Вот видите: пока не выяснится антитезис, и тезис не определится.

тур. 5, 321

779. Самое приятное и самое неприятное

Пришлось Насреддину Афанди работать поваром у дагбидского великого ишана* Фатхуллы ибн Самсака. Однажды хозяин призвал его и приказал:

— Завтра у меня почтенные гости из Самарканда. Купи на базаре все самое приятное и изысканное и приготовь обед.

Когда гости за дастарханом*

принялись за еду, обнаружилось, что все кушанья приготовлены из говяжьих языков.

Фатхулла ибн Самсак разозлился:

— Эй ты, бестолковейший из бестолковых. Я же приказал: приготовь самое приятное и изысканное. А ты что наделал?

— Господин, а разве есть в жизни более приятное, чем язык? Ведь люди при помощи языка разговаривают друг с другом, говорят о любви, обращаются с молитвой к Аллаху.

— Не разводи философию. К ужину подай тогда неприятное и острое.

И снова гости Фатхуллы ибн Самсака обнаружили, что все опять приготовлено из языков.

Фатхулла ибн Самсак вызвал Афанди с кухни и обрушился на него:

— Проклятый! Или ты издеваешься надо мной? Я же приказал подать неприятное и острое, а ты опять подсовываешь языки.

— А что может быть неприятнее и острее, чем наш язык, — отвечал смиренно Афанди. — Нет на свете ничего отвратительнее языка: люди осыпают друг друга гнусной бранью, призывают имя сатаны.

— Поистине ваш повар — настоящий философ, — удивились гости[514].

узбек. 7, 175

780. Три вопроса

Три купца приехали в одно царство и остановились во дворце падишаха. На приеме они задали правителю три вопроса. Падишах не смог ответить на них и призвал на помощь всех вельмож и придворных мудрецов. Но и те не смогли ответить на вопросы купцов.

— Неужели во всем царстве не найдется ни одного умного человека?! — в гневе воскликнул падишах.