Дважды первый

Пиккары снова в Брюсселе, в своем доме на авеню Эрнестин. Профессор — на кафедре в университете. Щедрый фонд вновь дает деньги на строительство батискафа. Правда, с одним условием: все права, руководство, а также ответственность профессор Пиккар разделит с ученым, подданным Бельгии.

Пиккар удивлен, озадачен, он не понимает, что стоит за этим условием. Он знает, что в таком деле раздвоение руководства опасно, но выбора ему никто не давал. Вопрос стоял так: или — или.

К счастью, вторым шефом строительства батискафа был назначен Макс Козине. А что касается самого факта назначения второго руководителя, то тут оказалось все просто: бельгийцы платили деньги и хотели поровну разделить славу с Пиккаром. Теперь им стало мало того, что батискаф, как и стратостат, будет носить название фонда — так еще до войны решил профессор Пиккар.

Как бы то ни было, а строительство Пиккар и Козине начали вместе.

Когда обе полусферы были готовы, встал вопрос: как их испытать? Одно дело — модели, другое — реальные вещи. Модели Пиккар испытывал в специальном резервуаре, заполненном маслом. А где испытать готовую гондолу? Нет на свете такой камеры, в которой можно было бы поднять давление до нужных пределов. Только море, само море способно подвергнуть батискаф испытанию.

И все же кое-что профессор предпринял. Если нельзя испытать девятисантиметровые стенки гондолы давлением, можно проверить однородность структуры стали. Пиккар с трудом раздобыл один грамм радия и положил его внутрь, в центре гондолы. Снаружи всю сферу он обложил фотопленкой. Если в стенках есть хотя бы небольшие пустоты, излучение радия в этих местах засветит пленку. Через сутки пленку проявили, Пиккар внимательно ее изучил и увидел, что кое-где в стали незначительные пустоты есть. Тогда Пиккар решает вырезать сталь в этих местах и вогнать в отверстия пробки в виде усеченного конуса. Во время погружения давление воды плотно вожмет пробки, и прочность гондолы останется прежней.

Теперь, кажется, все было готово к первому испытанию батискафа. Уже подходил к концу ремонт «Скальдиса», осталось только соединить эти два корабля — пароход и батискаф. Корабль, уходящий в прошлое, и корабль, перед которым открывалось большое будущее. День погружения близился.

Как-то Пиккар и Козине попали на новый фильм, снятый Жак-Ивом Кусто, капитан-лейтенантом французского флота. Фильм назывался «Обломки затонувших судов». Это был удивительный фильм! Люди, вооруженные аквалангами, только-только изобретенными Кусто и Ганьяном, чувствовали себя под водой свободно, как рыбы. Они осматривали останки древнеримских судов, поднимали на поверхность уцелевшие амфоры, утварь, увенчанные богатой резьбой мраморные капители колонн, которые много столетий назад вез этот корабль. Пиккар не предполагал, что под водой можно снять такой увлекательный фильм. Потом он подумал о своей экспедиции и решил попросить Кусто присоединиться к нему, чтобы снять фильм о погружении батискафа.

Козине написал Кусто, тот ответил, потом приехал в Брюссель, где все трое и встретились. Кусто очень заинтересовался аппаратом Пиккара. Возможность снять новый фильм тоже его привлекала, и он с радостью согласился принять участие в экспедиции. А вскоре дома у Кусто состоялся такой диалог. Симона, его жена, говорила, немного нервничая:

— Прошу тебя, Жак, не погружайся в этой противной машине. Откажись от участия в экспедиции Пиккара. Мы все ужасно беспокоимся за тебя.

Густые черные брови Кусто в удивлении шевельнулись: он не мог припомнить случая, чтобы Симона хоть раз протестовала против его решения.

— Но почему же? — спросил он. — Почему ты меня просишь об этом?

— Тебе ведь никто не приказывал? Верно? Так почему ты сам лезешь в эту историю? Зачем рисковать собой ради какой-то безрассудной идеи?

Кусто понял: жена привыкла ко всем его подводным приключениям, но она привыкла и к тому, что он всегда выступает в роли свободного пловца, который в случае необходимости быстро может подняться. А тут тесный стальной шар… Человек, заключенный в нем, кажется совершенно беспомощным. К тому же она начиталась всяких страхов об экспедициях Биба, о которых всякий раз писали, что они сопряжены с предельным риском. Но если про батисферу Биба, подвешенную на тросе, это действительно можно сказать, то батискаф Пиккара — корабль самостоятельный во всех отношениях.

Кусто так и сказал жене:

— Батискаф вполне надежен. Тебе не из-за чего беспокоиться.

Правда, как он потом признался, он сам тогда еще не вполне доверял батискафу, хотя бы потому, что видел его только на чертеже. Но жене это незачем знать. Она должна думать, что муж отправляется в самую обыкновенную подводную экспедицию.

А что думал он сам? Прославленный капитан, первый человек, вошедший в море, как в свою родную стихию…

Кусто так написал: «…конечно, наша операция не была застрахована от неожиданностей. Но, как бы то ни было, мы с Дюма и Тайе снова были вместе, готовые плыть к берегам Западной Африки навстречу самому замечательному приключению в нашей жизни, и ничто не могло нас удержать».