Дважды первый

В гондоле стояла почти полная тишина, и Пиккар вслушивался в звуки, доносившиеся сверху, стараясь понять, что там сейчас происходит. Вот шум паровой машины лебедки — значит, их сейчас немного опустят. Поплавок еще не заполнен бензином, так что батискаф слишком легок и погрузиться глубже не сможет. Пиккар услышал, как заработала помпа, нагнетая бензин по шлангам в батискаф из трюма «Скальдиса». Гидронавты почувствовали, как их корабль стал оседать.

Неожиданно возле иллюминатора появился пловец. Он приближается к гондоле и старается в нее заглянуть. «Это Никола, — глядя на него, подумал Пиккар, — друг капитана Немо. Сколько уж лет помнится эта картина из «Двадцати тысяч лье под водой». Арронакс и Немо, молча стоящие в полумраке гостиной «Наутилуса», а снаружи, в ярком свете плывущий человек. Сегодня я сам в подводном корабле. И около меня французский профессор Моно. Но мы не в «Наутилусе», мы в ФНРС-2, и, наконец, сейчас 1948 год».

— У нас еще есть время, профессор, — обернулся Пиккар к Моно, — может быть, сыграем партию в шахматы?

Тайе, известный аквалангист, друг Кусто, когда во второй раз подплыл к иллюминатору, застал профессоров за этим занятием. Оба увлеченно резались в шахматы и не замечали пришельца. От доски они подняли головы только тогда, когда Тайе постучал в стенку гондолы. У него было с собой послание. Тайе приложил к иллюминатору небольшую дощечку, и гидронавты смогли прочитать: «Вы сейчас опуститесь. Не оставайтесь слишком долго внизу. Не маневрируйте».

Это очень напоминало детскую игру в испорченный телефон, и Пиккар рассердился: «Это еще что за новости? Что это значит — «не слишком долго»? Как будто мы собираемся на прогулку! Разумеется, мы останемся внизу ровно столько, сколько нам будет нужно. А почему нельзя маневрировать?»

Потом, уже на борту «Скальдиса», он спрашивал об этом, но никто не смог объяснить. Видимо, Козине, да и все остальные просто-напросто решили быть осторожными: аппарат первый раз погружается, мало ли что может случиться. А Пиккару такая осторожность весьма не понравилась.

Батискаф погружался медленно и плавно. Пиккар и Моно считали, что еще висят где-то возле поверхности, когда Моно, заглянув в иллюминатор, воскликнул: «Мы уже на дне!» Подводный корабль опустился на дно океана мягко, как будто оно было усыпано пухом. Но пуха не было, не было ила — всюду, куда ни глянешь, ровный песок, лежащий плавными волнами. И пустота. Нет кораллов, которые так хотел увидеть Пиккар, нет раковин, только две рыбы заплыли в освещенное батискафом пространство. Глубина совсем небольшая — всего 25 метров, но каким же мертвым казалось море вокруг. Не скрывая разочарования, смотрел Пиккар на пустынное дно.

Потом, словно вспомнив о деле, он включил счетчик Гейгера, и тот сразу же начал потрескивать. Пиккар отметил, что здесь космических частиц значительно меньше — значит, их поглощает толща океанской воды. В общем-то, он этого ждал.

Через пятнадцать минут после того, как батискаф сел на дно, Пиккар и Моно решили сбросить балласт — они не решались оставаться дольше, помня приказ, который передал им Тайе.

Пиккар нажал кнопку и увидел в иллюминатор, как от батискафа отделился бункер с грузом, потом другой, третий, и гондола, легко качнувшись, стала всплывать. Но только еще через два часа иллюминаторы ФНРС-2 показались над водой — много времени ушло на то, чтобы откачать бензин, подсоединить трос лебедки.

Весь экипаж «Скальдиса» собрался на палубе. Пиккар, приникнув к стеклу, сразу увидел Жака. Вот он стоит, вглядываясь в пятно, освещенное прожектором «Скальдиса», в центре которого покачивается на легкой волне батискаф. «Жак самый высокий из этих людей, — думал Пиккар. — На голову выше всех остальных. Как он просил, чтобы я взял его… Конечно, после того как Макс заболел, я мог настоять, чтобы Жак был вторым, но это нельзя было делать: право на первое погружение надо еще заслужить. Ничего, Жак почти мальчик — ему всего двадцать шесть. У него все впереди».

Если бы Огюст Пиккар мог знать в эту минуту, какое будущее ждет его сына! Ведь именно он, Жак Пиккар, станет первым человеком, который достигнет в другом батискафе самого глубокого дна в Мировом океане, опустится на дно планеты Земля.

Но это случится еще не скоро. Время должно отмерить еще много лет — для того чтобы успел возмужать Жак Пиккар, чтобы люди привыкли думать: дверь, за которой лестница, ведущая вниз, в гидрокосмос, открыта. Открыта с той самой поры, как профессор Огюст Пиккар изобрел батискаф. К этому действительно надо было привыкнуть: ведь человек всегда видел море рядом с собой и всегда думал, что ему не дано постигнуть морские глубины. Только теперь это стало возможно.