Дважды первый

Началась тревожная, томительная для младшего Пиккара переписка с различными ведомствами, от которых зависел окончательный выбор экипажа «Триеста». И наконец победа. Жак займет свое место в гондоле. Вместе с ним будет спускаться лейтенант Дон Уолш.

Штурм назначили на 23 января 1960 года.

В этот день в 220 милях от побережья острова Гуам, что находится в западной части Тихого океана, случился сильный шторм. Событие это, само по себе значащее чрезвычайно мало даже для метеорологов, поскольку район этот лежит далеко в стороне от судоходных дорог, в истории, конечно бы, не сохранилось, если бы не одно обстоятельство. В тот день в районе шторма находились три судна. Одно из них — военный эсминец, другое — обычный буксир, зато третье, которое тащил за собой буксир, было более чем необычно. Внешне оно напоминало подводную лодку, низкую палубу которой то и дело накрывали крупные волны, а рубка временами совсем исчезала от взоров тех, кто стоял на буксире. Среди них был и Жак с Доном Уолшем.

Жак смотрел на батискаф, который швыряли волны, и обеспокоенно думал о том, как «Триест» перенес четырехдневный переход от Гуама. Было и еще одно важное дело, с которым предстояло покончить, прежде чем начать погружение: нужно с абсолютной точностью найти центр котловины, иначе подводные течения смогут увлечь батискаф в сторону от самого глубокого места. Котловина Челленджер — это настоящее подводное ущелье около семи километров в длину и около двух в ширину, и, если представить, что до дна его — ни много ни мало — одиннадцать километров, можно догадаться, сколь трудно отыскать его центр.

Около трехсот промеров пришлось проделать, и всякий раз приборы показывали глубину 11 тысяч метров. Батискаф стоял точно над целью.

Рано утром, едва забрезжил рассвет, Жак Пиккар попросил спустить шлюпку и попытался сесть в нее. Волны высотой в семь с половиной метров заставили его отказаться от этой попытки. Тогда решили спустить резиновый плот и на нем подойти к батискафу.

Со щемящим сердцем осматривал Жак батискаф, потрепанный волнами. Телефон, укрепленный на палубе, бесследно исчез, тахометр — прибор для измерения скорости подъема и спуска — был разбит и не действовал. Поврежденными оказались и другие приборы. Жак колебался. Вероятно, следовало бы отложить погружение… Но он, да и все столько ждали этого дня…

Подошел на катере, спущенном с борта эсминца, Уолш, высокий белобрысый моряк. Ловко прыгнул с катера на палубу батискафа, сразу спросил:

— Что вы думаете обо всем этом, Жак?

— Я смогу вам ответить только после того, как проверю все внизу, — ответил Жак.

Внизу, к счастью, все было в полном порядке.

Теперь Жак хотел только одного: как можно быстрее уйти в глубину, туда, где волны бессильны.

Когда они уже приготовились спуститься в гондолу, кто-то из зоологов крикнул им, не удержавшись: «Бога ради, узрейте там хотя бы одну рыбу». До сих пор никто не знал, живут ли рыбы на такой глубине. Может быть, сейчас наконец наука получит ответ на этот вопрос…

8 часов 15 минут. «Триест» стал погружаться. Это было шестьдесят пятое погружение Жака Пиккара.

В гондоле они чувствовали себя не слишком уютно. Наверху оба насквозь вымокли, и теперь одежда неприятно липла к телу, стесняя движения.

По существу, батискаф падал в пучину, — так велика была скорость его погружения. Так же быстро опускается лифт. В гондоле стояла тишина — двое людей молча занимались своими делами. Жак работал с приборами, Уолш возился с акустическим телефоном, пытаясь наладить связь с буксиром. Связи пока что не было.

По мере спуска в гондоле становилось все холоднее. Самое время переодеться, сухая одежда была, но разве повернешься в этом тесном ядре…

Одну за другой рекордную глубину проходил батискаф, опускаясь в бездну впадины. За стеклом иллюминатора лишь черная, как ночное ненастное небо, вода. Вечный мрак, вечное спокойствие и вечная тишина.

По расчетам Жака, до дна оставалось что-то около двух километров — у всякой бездны есть все-таки дно, и он решил сбросить немного балласта, чтобы уменьшить скорость. Встретить дно на такой большой скорости означало бы полную катастрофу.

Жак напряженно вглядывался в иллюминатор, надеясь увидеть в свете прожектора дно, потом оборачивался и следил за пером самописца, вычерчивающим длинную ровную линию — видимо, эхолот отметил только что сброшенный балласт.

«Какое здесь дно?» — вот что его сейчас беспокоило. Если его покрывает толстый слой ила, батискаф может завязнуть в нем. Промелькнула тревожная мысль: «Не подстерегает ли нас опасность погрузиться в это вещество и навсегда в нем исчезнуть, прежде чем мы поймем, что соприкоснулись с дном?»

Это возможно… Вспомнил недавний эксперимент советских ученых, когда они спускали с «Витязя» в самые глубокие места котловины фотокамеру, пытаясь получить фотографии дна, и всегда пленка возвращалась идеально чистой. Ясно, что камера делала снимки, полностью погрузившись в толстый слой ила.