Дважды возрожденный

Ничего не скажешь, благородное лицо. Такое можно увидеть на старых портретах в какой-нибудь галерее, а на рамке обязательно будет написано «Граф такой-то», или может князь. В общем, лицо голубой крови.

– Так это ты? – голос мужчины оказался подстать лицу, глубокий, властный. Голос привыкший повелевать.

      Вместо ответа я утвердительно киваю головой и неспешно распахиваю полы длинного серого плаща. В бледном свете луны холодно поблескивают пластинки моей кольчуги, плотно облегающей торс. Мужчина с любопытством смотрит не предпринимая никаких действий. Я расставляю пошире ноги для большей устойчивости и опускаю руки вниз, вдоль туловища.

– Думаешь, это тебе поможет? – спрашивает он с интересом, не вынимая изо рта дорогой сигареты и поглядывая на поблескивающий металл кольчуги.

      Делаю шаг, в его сторону, сокращая расстояние между нами до пяти метров. Мужчина поднимает руки на уровень груди, как бы собираясь оттолкнуть меня. Я точно знаю, что последует за этим, и поэтому резко смещаю туловище вправо и вниз.

Обдав щеку легким статическим разрядом, шаровая молния проносится сантиметрах в десяти от лица, и с треском влепляется в мусорный бак, прожигая в ржавом металле аккуратную дыру с кулак величиной. Воздух наполнился смрадом горелого мусора, и над баком замелькали раздуваемые ветром языки пламени. Мужчина удивленно приподнял бровь, как бы оценив мою прыть.

– Ну-ну, молодой человек, – очень серьезно говорит он, – вы лучше, чем я ожидал. – Его руки расходятся в стороны так, как будто он хочет меня обнять.

      Из левого рукава моего плаща в ладонь выпадает толстый изогнутый веер, собранный из черных металлических пластинок. Подчиняясь резкому взмаху руки, и законам инерции он с холодным шелестом разворачивается до тех пор, пока крайние пластинки не смыкаются друг с другом, образуя выпуклый щит диаметром около метра с зубчатыми бритвенно-острыми краями.

Эта, кажущаяся хлипкой, защита с готовностью встречает рождающуюся из рук мужчины плоскость желтого цвета, простилающуюся параллельно земле. Щит резко дергается в руке, встречая световую волну. Не смотря на то, что я сместил центр тяжести туловища вперед, ожидая удара, под его силой меня немного сдвигает назад. Подошва ботинок проскальзывает по сырому асфальту. Пытаясь устоять, я еще сильнее нагибаюсь вперед. Плоскость света с шипением обтекает щит по бокам и разрезает ближний ко мне мусорный бак пополам. Аккуратно отрезанная верхняя часть сползает набок и из нее с диким воплем вылетает кот с дымящейся на спине шкурой.

      На этот раз мне попался действительно серьезный противник. Судя по стилю это не пешка а кто-то вроде ладьи. Похоже, что поединок с ним окажется более продолжительным, чем обычно. Пора менять тактику и переходить от защиты к нападению.

Правая рука ныряет под плащ и извлекает из-за пояса меч. Точнее говоря пока это не меч, а всего лишь его рукоятка полуметровой длины, покрытая черной шероховатой кожей.

Пальцы привычно охватывают мягкую рукоять, сливаясь воедино с ее поверхностью. Большой палец вдавливает поблескивающий выступ и с металлическим шипением из конца рукоятки выскакивает узкое обоюдоострое лезвие с глубоко прорезанным кровостоком. Вслед за лезвием щелчком разворачивается четырех лепестковая гарда, до сих пор выглядевшая как ребристое утолщение на конце рукояти. В результате этих быстрых манипуляций у меня в правой руке оказывается метровый меч чем-то похожий из-за большой лепестковой гарды на сказочный цветок с очень длинным пестиком, отражающий лезвием тусклый взгляд любопытствующей луны.

Вот теперь можно и повоевать.

Выписав ажурную восьмерку над головой, я готовлюсь к нападению.

– Сейчас я действительно верю, что ты убил Стаза, – с уважением говорит мужчина, поглядывая на нетерпеливо подрагивающий в моих руках меч.

      Я не знаю, кто такой Стаз, но подозреваю, что это низкорослый парень которого я убил в туалете третьесортного бара на прошлой неделе.

– Тоже ждет и тебя, – безо всяких эмоций шепчу я.

– Позволь задать тебе один вопрос, – он выжидательно смотрит на меня.

       Утвердительно киваю головой, ожидая подвоха.

– Будь так добр, и скажи, зачем ты убиваешь нас?

      Этот вопрос я неоднократно задавал себе, но так и не смог найти разумного ответа. Я знаю, что так надо. Они враги. Если я не буду сражаться, то они меня поймают и сожгут живьем… Я не хочу так умереть… Поэтому я буду убивать.

– Неужели тебе доставит радость вид моего раскромсанного трупа, плавающего в луже крови? Спроси сам у себя, что тебе даст моя смерть? Радость? Вряд ли. Ты ведь не варвар кровожадный, ты разумный человек. Ты ведь не убийца. Ты добрый. Ты добрый! А добрые люди оружием не пользуются. Зачем хорошему человеку оружие? Оружием пользуются только плохие, злые люди. А ты ведь хороший. – Его голос звучит так убедительно и правдиво, а лицо излучает такую заботу и доброту, что я начинаю сомневаться в своих действиях.