Дваждырожденные

Митра попытался протестовать, но Учитель уложил его на циновку, и через мгновение послышалось ровное дыхание спящего.Я пошел в свою келью и бросился в сон, как в теплую воду лесного омута.

* * *Утром мы с учителем и слугами, пришедшими из деревни, начали наводить порядок в пещере. Вернее, Учитель указывал, а мы собирали дрова для очага, мыли каменный пол и натирали его коровьим навозом, заливали масло в светильники. Митра, праздно лежа на циновке, поинтересовался, чем это так мерзко воняет. Ему, видите ли, не понравился запах навоза. Но зато босым ногам не холодно ходить по полу, натертому этим самым навозом. К тому же, когда корова питается свежей чистой травой, ее навоз пахнет свежескошенным сеном и никак не может оскорбить обоняние даже тех, кто живет при дворце. Я объяснил это Митре, но он все равно морщил нос. Во время еды он заявил, что от ячменных лепешек и родниковой воды протянет ноги. Впрочем, надо признать, что на его стенания ни я, ни Учитель не обращали особого внимания. Правда, по разным причинам. Глубокого внутреннего покоя Учителя, похоже, вообще ничто не могло поколебать. А я настолько был переполнен сожалениями о несбывшемся, что жил , как в полусне. Учитель мало разговаривал со мной в те первые дни в обители. Он учил меня обрядам, призванным укрепить волю и развить душевную чуткость, а помимо этого старался измучить меня работой. Потом я понял, что именно это и было проявлением милосердия. Усталость в считанные дни освободила меня от всех острых переживаний, вернув способность жить быстро-ускользающими мгновениями настоящего.* * *

Прошло несколько дней и наша жизнь наладилась. Боль моей утраты утихла. Зарубцевались раны и на теле Митры. Учитель попросил его помогать нам по хозяйству.Разумеется, этот кшатрий очень скоро начал тяготиться простой жизнью ашрама. Руки, привыкшие держать меч, были неловки, когда дело касалось приготовления пищи или плетения циновок. Воинственный дух тщетно бурлил в тесных сводах ритуалов пещерного храма, не находя выхода в медленном потоке дней, наполненных молитвами и размышлениями. Чувство благодарности за спасенную жизнь лишь на несколько дней

отсрочило вспышку протеста. И вот однажды, получив указание Учителя помочь слугам с приготовлением пищи, Митра отверз уста:Это унизительно для кшатрия.Зато полезно для ученика, — ответил риши и прекратил разговор.

Ну и суров наш дед, — не очень почтительно заметил Митра, когда мы остались одни, — Говорит вроде ласково и с сочувствием, а сам давит потяжелее, чем командир наших всадников. Даром, что не кричит.Нет духовного восхождения без дисциплины,