Дваждырожденные

С удовлетворением, недостойным послушника ашрама, я увидел, как угас боевой пыл юного кшатрия.Значит, опять — долг, обязанности? А вы еще говорите о свободе? Ну так знайте, что свободу кшатрий ценит больше всего на свете.

Не обманывай себя. Ты, конечно, свободен оставаться невежественным воином, но эта твоя свобода обернется рабством скудных мыслей и неразвитых, необузданных чувств. Отвергни дисциплину ученичества и кичись свободой незрячего…Кшатрий упрямо дернул головой, уподобившись на мгновение волу в упряжке:

Я не мальчишка, чтобы слепо верить всякому, кто утверждает, что может быть моим поводырем.Так ты зрячий? Но скажи нам, где твой мир? Как ты найдешь обратную дорогу к радже? Да и есть ли она для тебя? Скорее, уж, это дорога к смерти.

Учитель говорил без торжества и укоризны. Он просто терпеливо объяснял истинное положение дел. Тут я с удивлением обнаружил, что начинаю жалеть одинокого юношу, чьи настороженные чувства топорщились подобно иглам дикобраза. Торжественный гимн свободе, казавшийся мне еще несколько мгновений назад свидетельством кшатрий-ской силы и решимости, предстал пустой похвальбой, скрывающей страх. Поистине, у этого юноши не было пути назад. А думать, выбирая путь вперед, его никто никогда не учил. А меня? У меня был риши. Именно Учитель сказал мне, что делать. Но ведь и у кшатрия теперь есть риши…Меня словно окатила вода прозрения. Этот юный воин даже не догадывается, что именно сейчас он совершенно свободно решает обретет ли он Учителя. Решает не осознавая этого. Несмотря на вечернюю духоту, я почувствовал холод в спине. Мне уже дано было понять, какой кармический выбор делает наш гость. Откажись он принять высшее водительство, и станет его уделом полная свобода, свобода идти на все четыре стороны, так и не узнав, чего лишился. Но можно ли ЗАСТАВИТЬ человека пожелать мудрости? Что же более жестоко? Продолжать череду испытаний, ожидая, что кшатрий изменится и будет готов слушать советы? Пусть страдает и прозревает? Или пусть уходит? Надо ли вмешиваться в узор его кармы?

Сунь руку в огонь, — вдруг резким, не допускающим возражения, тоном сказал учитель. Митра повиновался, то ли не понимая, что делает, то ли ожидая чуда. Чуда не произошло. Вскрикнув, он отдернул обожженную руку и с обиженным изумлением уставился на Учителя. Риши спокойно улыбнулся и удовлетворенно кивнул седой головой.Понимаешь, — сказал он, — большинство людей совершенно искренне считают, что боли и неудачи проистекают от неправильности мира. То есть они сами-то добродетельны и гармоничны, а вот мир вокруг них несовершенен. Получив ожег, ты готов обвинить в случившемся и огонь и меня. Но ведь боль — результат твоего действия. Люди предпочитают об этом не помнить. Куда проще найти виноватого и обнажить против него меч. Отсюда и попытки изменять не себя, а мир. Попытки подчас просто героические, но тщетные. Ибо, даже богам не под силу поколебать вселенские законы. Учиться — означает изменяться самому. Твое сердце должно научиться вмещать все больше людей и явлений, пока не достигнет полной тождественности миру. Творец поместил нас в ЕДИНОЕ ПОЛЕ, открыв тем самым путь к познанию для каждого обособленного «Я». Но этот путь постижения каждая душа проходит самостоятельно. Учитель не в силах помочь.И это говорите мне вы сразу после того, как заставили меня увидеть истину! — с благоговением воскликнул Митра. (За этот восторг я простил ему даже непочтительное отношение к собственной особе.) — Я готов служить вашим богам.