Две недели на Синае. Жиль Блас в Калифорнии

Однако медведь, проявляя ловкость опытного фехто­вальщика, отражал большую часть наносимых ему уда­ров, все время пытаясь схватить кол и вырвать его из рук Алуны; он сумел бы сделать это и раньше, не будь у него поранена лапа, но в конце концов ему это удалось. Сто­ило зверю схватить кол, как Алуна, не оказывая сопро­тивления, выпустил его; это произошло в то самое мгно­вение, когда медведь уже готов был сильным рывком вырвать его из рук охотника; зверь, ожидавший встре­тить сопротивление, опрокинулся навзничь. Воспользо­вавшись этим падением, Алуна бросился в дом и быстро закрыл за собой дверь, но медведя не устраивало, чтобы противник отделался так дешево: он оказался у двери почти в то самое мгновение, когда Алуна ее закрывал, и оба они, разделенные дверью, сорванной с петельных крюков, покатились в глубь комнаты.

Катясь по полу, Алуна сумел схватить топор, который до этого выпал у него из рук, и, из всего делая щит, точно так же, как он из всего делал оружие, поднял дверь и укрылся за ней. Тотчас же медведь схватил дверь обеими лапами; именно этого и ждал Алуна: он выпустил из рук дверь и ловко нанесенным ударом топора ранил зверя в другую лапу.

Раненный в обе лапы, с ножом, загнанным в грудь по самую рукоятку, медведь понял, что удача отвернулась от него, и стал подумывать об отступлении. Но Алуна точно рассчитал все свои движения и сумел добраться до кара­бина, которым до этого он не мог воспользоваться; почувствовав, наконец, его под рукой, он метнулся к нему, взвел курок и встал перед дверным проемом, по­вернувшись лицом к дому.

В это мгновение между двумя тучами появилась луна, словно придя на помощь Алуне и давая ему возможность как следует прицелиться.

Медведь, казалось, мгновение раздумывал, стоит ли ему выйти из дома, но, наконец, решился и со страшным ревом появился на пороге.

Алуна с ружьем в руках загораживал ему проход.

Медведь был вынужден встать на задние лапы, чтобы по своей привычке драться врукопашную. Алуна только этого и ждал: он отступил на шаг и в упор выстрелил ему в бок, противоположный тому, куда уже вошел нож.

Медведь слегка попятился и тяжело рухнул навзничь. Пуля прошла у него сквозь сердце.

Хотя это был черный медведь, ростом он не отличался от серого медведя и весил восемьсот фунтов.

Однако, если бы Алуна имел дело не с черным медве­дем, а с серым, то все, вероятно, приняло бы совершенно иной оборот, ибо серый медведь использует в схватке зубы и когти, тогда как черный, напротив, никогда их в ход не пускает. Он старается схватить противника попе­рек тела, прижать к себе и раздавить в своих чудовищных объятиях.

Понятно теперь, чем была наша охота на ланей, косу­лей и оленей для человека, привыкшего к страшной охоте, о которой я сейчас рассказал.

Позднее Алуна избежал еще многих других опасно­стей, по сравнению с которыми те, навстречу каким он шел вместе с нами, казались заурядными происшестви­ями. Разумеется, эти опасности оставили след в его сознании, но он говорил о них без страха, готовый без всяких колебаний противостоять им, если ему случится снова с ними столкнуться.

Но далеко не так обстояло дело с теми опасностями, каким Алуна, по его словам, подвергался на реке Коло­радо и в болотах восточной части Техаса, где он потерял двух лошадей, растерзанных аллигаторами и карванами.

У нас прекрасно известно, что такое аллигаторы, но я сомневаюсь, чтобы ученые, даже натуралисты, когда- нибудь слышали о карванах; что же касается меня, то я не готов поручиться, что карван существует где-либо еще, помимо головы Алуны.

Так или иначе, карван был для этого бесстрашного человека тем же, чем служит для наших детей Бука.

Как говорят, на востоке Техаса существуют огромные болота, которые внешне выглядят как прерии с твердой почвой, а в действительности являются обширными или­стыми трясинами, куда за несколько мгновений может затянуть всадника вместе с лошадью. Среди этих губи­тельных топей существуют, тем не менее, проходы, обра­зованные тесно сросшимся тростником; индейцы и мест­ные жители умеют распознавать эти проходы. По каким признакам? Вероятно, они и сами с трудом могли бы это объяснить; но пришлый человек никогда не сможет пройти по этим узким дорожкам и почти наверняка погибнет в болоте.

Помимо этой опасности, существует еще и другая. Местами среди этих прерий поднимаются небольшие заросли колючего кустарника около пятнадцати­двадцати футов в поперечнике. Если перед тем, как риск­нуть войти в эти заросли, путешественник внимательно оглядит их, он в испуге попятится, ибо ему станет понятно, что кустарник обвит множеством свернувшихся в кольца змей, которые не водятся в прериях и живут только на таких островках растительности. Эти репти­лии — водяная мокасиновая змея, коричневая гадюка и коралловый аспид, три змеи, укус которых смертелен и действует еще быстрее, чем укус гремучей змеи.

Но путешественнику, ужаленному этими змеями, еще повезет по сравнению с тем, кому будут угрожать зубы карвана или хвост аллигатора.