Две недели на Синае. Жиль Блас в Калифорнии

24 сентября я был внесен в список судовой команды и с этого дня начал свою службу на борту. Моя обязанность состояла в том, чтобы готовить балласт из гальки.

В воскресенье 17 октября мы в последний раз сошли на берег: несколько французов ждали меня в гостинице «Ришелье», чтобы устроить мне прощальный ужин. Трудно сказать, был ли этот ужин печальнее или веселее, чем застолье в Гавре. В Гавре нас поддерживала надежда, в Сан-Франциско нас удручало разочарование.

На другой день, 18 октября, мы подняли якорь и, под­гоняемые превосходным восточным бризом, который позволял нам идти со скоростью восемь или девять узлов, в тот же вечер потеряли землю из виду.

XX. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Что же сказать теперь о той земле, которую я покидал почти с таким же нетерпением, с каким ехал искать ее? Только правду.

Пока Калифорния была известна лишь своими под­линными богатствами, то есть восхитительным клима­том, плодородием земли, богатством растительности и судоходностью рек, она была неизведана и к ней относи­лись с пренебрежением. После захвата Сан-Хуан де Улуа правительство Мексики предлагало ее Франции, но та отказалась. После захвата Мехико правительство Мек­сики отдало Калифорнию за пятнадцать миллионов дол­ларов американцам, которые, впрочем, купили ее исклю­чительно из опасения, что она на глазах у них перейдет в руки англичан. Некоторое время Калифорния остава­лась в их руках такой, какой она была и прежде, то есть уголком земного шара, забытым всеми, за исключением нескольких упрямых монахов, нескольких кочевых индейцев и нескольких отважных переселенцев.

Все знают, как был брошен громкий крик, самый оглу­шительный из всех: «Золото!» Сначала его воспринимали с равнодушным сомнением. Американцы, эти трудолю­бивые освоители целинных земель, уже распознали под­линное богатство этого края, то есть плодородие почвы. Всякий, кто хоть раз посеял и сжал хлеб и мог сопоста­вить посевы и урожай, уже не сомневался в своем успехе. Разве ему нужно было отрывать взгляд от плуга, заслы­шав крик «Золото!»?

Более того: образцы этого золота были показаны. Их привезли с Американского Трезубца; но капитан Фол­сом, тот, кому их показали, пожал плечами и сказал:

— Это слюда.

Между тем двое или трое гонцов в сопровождении дюжины индейцев прибыли из форта Саттер. Им требо­вались инструменты, пригодные для промывки грунта. Их карманы были наполнены золотым песком, и они рассказывали чудеса об этом недавнем открытии, пре­вратившем Сакраменто в новый Пактол.

Несколько горожан последовали за ними с намере­нием поступить на службу к г-ну Саттеру, который нани­мал рабочих. Однако через неделю они вернулись в поис­ках оборудования, чтобы работать уже на себя, и рассказывали о приисках нечто еще более удивительное, чем те, кто появился прежде.

И тогда началось нечто вроде помутнения разума, которое охватило жителей города, портовых рабочих и корабельных матросов.

Вот что писал 29 июля г-н Колтон, алькальд Сономы:

«Старательская лихорадка докатилась и до нас, как, впрочем, это произошло повсюду; уже не найти ни рабо­чих, ни земледельцев, и все поголовно мужчины из нашего города отправились в Сьерра-Неваду, Все заступы, лопаты, кастрюли, глиняные миски, бутылки, склянки, табакерки, кирки, бочонки и даже перегонные кубы при­влечены к делу и покинули город вместе со старате­лями».

Примерно в это же время американский консул г-н Ларкин, видя, что эмиграция приобретает столь угро­жающий характер, счел необходимым отправить г-ну Бьюкенену, государственному секретарю, донесение, в котором можно прочитать следующие строки: