Две сотни секир (СИ)

- Примите мои соболезнования, друзья, - сказал я, крепко сжимая руку сыну вождя. - Нам столько следует обсудить...

- Спасибо, Рогир, - угрюмо ответил Дагзетт. - Поможешь нам спасти оставшихся волчат?

- Конечно, - кивнул я. - Я еще не был в Карак-Лухоне, насколько там все плохо?

Вместо ответа сын вождя тяжело вздохнул и отвернулся, а Окина положила руку брату на плечо.

- Отца больше нет, - грустно произнесла она.

- Я убью этих мелких подонков! Всех до единого! - прорычал Сарг, с хрустом стиснув кулак.

- Убъем вместе, - уточнил я. - У меня есть безумный план и идеи для его воплощения. Просить вас о помощи, после всего произошедшего, я не имею никакого права. Но... Право на месть есть и у народа степных орков, потому, буду рад яростным клыкастым воителям рядом.

- Рогир, - произнес мое имя Дагзетт с ухмылкой. - Этим ты мне всегда и нравился. В тебе дух настоящего орка. Воина, который, как и весь мой народ, готов после очередного краха подняться, стряхнуть с себя бремя печали с обидами, а затем - двинуться дальше. Прежде чем мы оставим Карак-Лухон позади, нам стоит выкроить время для погребения родичей и бедных зверей. После этого, врагу не удастся скрыться от нашего гнева.

- А еще нужно провести церемонию, чтобы сделать тебя вождем, - добавила Окина. - Вести остатки войска в следующий бой должен истинный предводитель.

Следующие два дня все трудились в поте лица. Дагзетт, Васт и Сарг с Орнаттом вели поиски павших и раненых орков в ставке. Погибших было чертовски много. Обозы, груженные безжизненными телами регулярно курсировали между Карак-Лухоном и вновь сооруженным погребальным костром на севере, где не так давно мы провожали в последний путь почивших воинов. Арви с Окиной, в это время, занимались ранеными и истощенными жителями, небольшое количество которых удалось отыскать в поселении. Они делали все для того, чтобы в скором времени переправить пострадавших вместе с остальными в новый лагерь.

Мне, с яйцеголовым метателем копий Багмором, необходимо было заняться оставленными в загоне волками. Не сказать, что я был рад выпавшему жребию. Животных я любил, даже очень. Времена беззаботного солнечного детства, проведенного в деревенской среде и в условиях бабушкиной заботы, наложили свой отпечаток. С братом мы часто ухаживали за малочисленным скотом, играли со сторожевым псом и помогали в огороде. Потому, от созерцания израненных и покалеченных зверей у меня вскипала кровь, а руки тянулись к оружию, словно я мог утолить жажду мести прямо здесь и сейчас.

Бездыханные останки погибших волков мы аккуратно перетаскивали в телегу, которая вскоре была переполнена. Среди выживших хищников, мое внимание привлек самый крупный из них. Волк был покрыт густой шерстью необычного рыжего цвета, а в высоту, почти доставал мне до груди. На своих мощных лапищах он всюду сновал за мной, иногда утыкаясь мокрым черным носом в руку, изнывая от голода.

- Потерпи приятель, - сказал я и осторожно потрепал зверю холку. - В лагере найдем чем тебе перекусить.

- А ты ему приглянулся, Рогир, - с ухмылкой сказал Багмор. - Отец говорил мне, что рыжие волки приносят удачу.

- Удача бы мне сейчас не помешала, - протянул я и вернулся к работе.

К очередному закату мы управились с задачей. Несколько орков из отряда увезли останки к кострищу, пока мы с Багмором и возвратившейся Окиной занимались кормежкой выживших зверей. В этом нам здорово помогла Арви: боевая подруга быстро освоилась в новом лагере, подыскала себе помощников и занялась стряпней. Запасов мяса хватило и на густую похлебку для отряда, и на перекус молодым волкам. Рутинная деятельность, отнявшая много времени, отвлекла нас от грусти и печали, нахлынувших так внезапно. Однако, расположившись на ужин у костров, отряд вновь ощутил на себе прохладу отчаянья.

Неунывающий Шило пытался поднять настроение Васту, травя анекдоты с набитым ртом, но помогало это слабо. Чуть поодаль от них, угрюмые орки окружали Дагзетта братской заботой. Верные зеленокожие товарищи подбадривали будущего вождя, клялись ему в верности и обещали отомстить врагам за совершенное зло. Мы же с Арви, обсуждали ближайшие планы и уповали на то, что к прибытию в крепость Ван Теулинга наши плененные друзья будут живы.

- Пожалуй пойду отдохну, - сказала Арви поднимаясь с лежачего бревна. - Завтра нас ждут долгие сборы.

- Я тебя провожу, - произнес лейтенант и последовал за ней к палаткам.

Доскребая ложкой остатки горячей еды, я завороженно пялился в пляшущий огонь и размышлял. Тяжесть бытия и маячащая на горизонте опасность, стали настолько привычными вещами, что нервозность продолжала мирно покоиться в глубинах моего уставшего рассудка, оставив любые попытки выбраться наружу.

- Я подсяду? - спросила Окина, возникшая из ниоткуда.

- Конечно, - кивнул я. - Тяжелый день, правда?

- Очень, - выдохнула она. - Меня сводят с ума мысли о том, что я не знаю, как жить дальше. А еще, сердце разрывается от скорби по отцу.

- Своих родителей я потерял рано, - сказал я. - Поэтому, мне сложно представить, что ты чувствуешь. Сильно скучаешь по нему?