Две стороны луны

— Она вам говорила, что сама является шаманкой? — спросила Мэллори.

— Эден? Да она еще ребенок!

— Вот именно! И несмотря на это, она является шаманкой своего племени.

— Мэллори, почему Эден от меня это скрыла?

— Именно поэтому я сюда и пришла! Эден ничего вам не говорила, потому что это напугало бы вас. Впрочем, это и неудивительно, учитывая традиции ее племени.

— Ладно-ладно, — постарался успокоить ее Джеймс. — В своем племени она большая шишка, но я не понимаю, чем это может помешать нашим планам. Почему ты так напугана?

«Я не могу ему рассказать, — подумала Мэллори. Но тут же в ее мозгу возникла другая мысль: — Я должна!»

— Вы знаете, что шаманка племени часто является оборотнем? Эден рассказывала вам о белом кугуаре?

— Эту легенду? Конечно. Она любит говорить на эту тему. Оборотень-шаманка приносит своему племени удачу, а вот охотникам, которые случайно натыкаются на нее в обличье зверя, следует посочувствовать. Это древний миф. Подобного рода истории я слышал от индейцев в Нью-Мексико. Эден интересуется социальной антропологией. Я буду за ней приглядывать.

«Надеюсь, не всегда», — подумала Мэллори.

— Некоторые индейцы считают, что это правда, — сказала она.

— Что?

— Индейские оборотни на самом деле существуют.

— Некоторые люди считают, что в авиационном ангаре, где-то в Нью-Мексико, заперты маленькие серые человечки.

— Это не то. Я многого не знаю, но традиции индейцев передаются от поколения к поколению.

— Согласен. То же самое можно сказать об историях, изложенных в Библии. Они грандиозны, служат нам путеводными нитями по жизни, но при этом необязательно все, рассказанное в них, произошло на самом деле.

Послышался звук, похожий на низкое рычание. Такой звук человек издать просто не может. Джеймс и Мэллори застыли на месте.

— Замри, — негромко произнес молодой человек. Головы он не поднял, только взглянул на Мэлли из-под ресниц. — Это небольшая черная медведица, — пояснил он. — Мы ей не интересны, а вот еда — другое дело. Дай мне свой сэндвич.

Мэллори передала то, что от него осталось, и Джеймс с легкостью перебросил хлеб через палатку.

— Если не шуметь, она утратит к нам интерес, и мы сможем незаметно ускользнуть. Надо бы спустить вниз рюкзак с едой. Там есть несколько плиток гранола[21]. Бросим их ей и смываемся… Плохо только, что она, судя по всему, из одной из тех пещер, а значит, у нее здесь медвежата. Они не с ней. Я не вижу медвежат. Медведица не худая, так что недавно проснуться от спячки она никак не могла.

Он медленно поднялся на ноги.

— Сэндвича ей явно не хватило. Придется спускать рюкзак.

Джеймс развязал несколько узлов, и рюкзак, висевший на высоте четырнадцати футов, упал на землю. Медведица посмотрела на людей. В ее черных, близко посаженных глазках не читалось и тени эмоций. К рюкзаку с едой она не проявила ни малейшего интереса. Потом, прижав уши, она беззвучно открыла пасть.

— Ух ты! Она дает нам знать, что мы слишком приблизились… Нужно медленно уходить отсюда. Если медведица пойдет за нами, надо будет кричать на нее и показывать зубы. Ни в коем случае не смотри ей в глаза. Ладно, раньше времени не стоит беспокоиться…

Медведица неуклюже сделала пару шагов по направлению к ним.

Джеймс и Мэллори отступили на несколько шагов.

— Снимай лыжи! — приказал Джеймс. — Пора. Отступай мне за спину. — Он принялся размахивать руками и кричать: — Прочь! Убирайся отсюда! Вон!

Медведица медленно приближалась. Теперь она показалась Мэллори куда больше, чем поначалу. Она содрогалась всем телом, роя когтями землю.

— Не знаю, что с ней. Она ведет себя странно.

Мэлли ускорила шаг.

— Не спеши… медленнее, — оглядываясь на нее через плечо, сказал Джеймс.

Медведица подступила еще ближе. Джеймс и Мэллори прижались к скале.

И тут Эден вышла из-за деревьев справа от Мэлли. На плечах — большой туристический рюкзак. Поверх белой парки повязана украшенная бахромой шаль. Черные джинсы. На ногах — красивые мокасины из белой оленьей кожи на шнурках. При виде Джеймса ее лицо осветилось улыбкой, которая словно озарила мрачную прогалину в лесу. В этот миг красный спальный мешок, висевший на ремне, поймал последний лучик солнечного света. Эден бросилась вперед, а потом замерла на месте. Рюкзак упал в снег.

Мэллори видела, как затряслась ее голова, как лицо исказила гримаса боли.

Хотя она до конца жизни запомнила все, что последовало за этим, описать увиденное Мэлли не смогла бы.

Эден в буквальном смысле слова растаяла как воск, а затем вновь возникла. Ее темные волосы расступились, открывая заостренные уши, и, приобретя красновато-коричневый оттенок, превратились в звериный мех. Лоб стал покатым. Белая парка отлетела в сторону, когда тело Эден обрело мускулатуру и широкую грудь большой кошки, а сильные, стройные ноги превратились в мощные лапы кугуара. Огромная кошка издала громогласное рычание, не похожее ни на что в этом мире. Пума пригнулась, и время словно замерло.

Мэллори едва могла дышать.