Две стороны луны

— Я ведь ничего не знал.

— Эден сказала, что любит тебя. Это самое главное.

В доме было тепло и темно. Мэлли закрыла за собой дверь и стянула мокрую одежду. Только после этого она заметила, что на автоответчике мигает лампочка.

Сообщений было шесть.

В последних трех говорилось о том, что у нее появился маленький братишка.

Прежде и навсегда

— Да, чувствую, — произнесла Кэмпбелл, когда Мэлли наконец переступила порог больничной палаты. — Я в этом деле кое-что да понимаю.

Здесь находились бабушка Гвенни, сестра отца тетя Карина, Тим и Адам. Тим «курил» большую голубую резиновую сигару.

Адам бросился к Мэллори, как только заслышал ее шаги по коридору.

— Я все видел! Почти… Стоял в углу комнаты и все-все видел, — восторженным тоном заявил младший брат. — Прикольно, хотя и гадко! А так… вполне хороший малыш.

Мэллори глянула на морщинистое, чем-то неуловимо напоминающее эльфийское личико новорожденного. Его голова — не больше раскрытой ладони отца. Стиснутые в кулачки крошечные ручки крепко прижаты к подбородку, словно маленький брат хранил от всех свой большой секрет.

Она надеялась, что ошиблась.

Она надеялась, что проклятие дара в их семье ограничится ею и Мерри. Согласно пророчеству бабушки Гвенни, именно ей, Мэллори, предназначено судьбой родить двух дочерей-близняшек, которые обязательно рождаются в каждом поколении их семьи. У тети Карины тоже была сестра-близнец, но она умерла во время родов. Мэлли представить себе не могла, что сама когда-то станет матерью. В последнее время она начинала понимать, что любовь, любая любовь, даже любовь матери к ребенку, имеет свою цену.

— Хочешь его подержать, Мерри? — спросила Кэмпбелл.

В коротких волосах девочки поблескивали капельки пота. Она выглядела ужасно взволнованной. Щеки ее розовели. В глазах плясали огоньки.

Мэллори совсем позабыла, что родители считают, что это ее сестра-близнец отправилась на лыжную пробежку несколько часов и миллион лет тому назад.

— Пусть сперва Мэлли покажет мне, где автомат прохладительных напитков, — сказала она. — Пить очень хочется.

В коридоре Мэлли и Мерри обменялись «личностями» — фланелевой рубашкой Мэлли, элегантным серым свитером Мерри и разными серьгами-гвоздиками в левую и правую мочки ушей.

— Как ты? В порядке? — спросила Мередит. — Я тут кое-что уловила.

— Ужас!

— С Эден все в порядке?

— Позже расскажу. Мама удивится, если мы тотчас же не бросимся наперегонки брать на руки малыша.

Как только девочки вернулись в палату, Кэмпбелл положила аккуратный сверточек Мэлли на руки.

Близняшки стояли близко друг к другу у окна и вглядывались в темные небеса.

Мерри погладила светло-русый пушок на голове младенца и прошептала:

— Жаль. Думаешь, мы должны были этому помешать?

— Если и должны были, то нам это не удалось. Даже не знаю, что хуже: жить с тем, что ты натворила, или с осознанием того, что ничего сделать так и не смогла.

— Надеюсь, когда-нибудь мы поймем почему. Все остальное, по крайней мере, мне понятно, — произнесла Мерри. — Зачем знать, если изменить что-то не в нашей власти?

Мэлли поцеловала малыша.

— Может, потому, что она нам помогала… Может, мы просто обязаны знать…

— Девочки! — обратилась к ним мать. — Я хочу, чтобы вы стали его крестными матерями, а Адам и мой брат пусть будут крестными отцами… Если у вас есть желание предложить какие-нибудь имена, то сейчас самое время. Как насчет Яна?

— А может, лучше Оуэн? — предложила Мерри.

— Оуэн Кэмпбелл, — вторила ей Мэлли.

Улыбка матери стала шире.

— Ну, неплохо. А вам как нравится имя Оуэн? — обратилась она к остальным. — Мне лично нравится. Оуэн Кэмпбелл Бринн.

— Замечательно! — воскликнула бабушка Гвенни.

В глазах ее бегали веселые искорки, понятные только сестрам.

— Хорошее имя для мальчика.

— Вполне подходящее. Только пять фунтов и две унции, но сильный как новорожденный жеребенок, — похвасталась Кэмпбелл.

Дверь распахнулась. Первой в палату вошла Бонни. За ней по пятам следовала Ким.

— Мои поздравления, Кэмпбелл! — воскликнула Бонни. — Какой красавчик!

Женщины обнялись и не отрывались друг от друга несколько секунд.

— Казалось, я сойду с ума от переживаний, — пожаловалась Кэмпбелл. — Думаю, во всем виноваты гормоны, но, похоже, я неплохо справилась.

— А я давно хочу усыновить ребенка. Еще до смерти Дэвида об этом подумывала, но я уже немолодая, к тому же устала от жизни, — призналась Бонни. — Дэвид никогда бы на это не согласился.

— Мама! Ты еще молодая, — возразила Ким. — Ты выглядишь намного моложе многих мам.

Она бессовестно лгала, но близняшки понимали, что так и следует поступать хорошим дочерям.

— А ты не будешь стесняться, если у тебя, как у Мэлли и Мерри, появится крошечный брат? — спросила Бонни.

— Перестань, мама! Я буду только рада малышу, — сказала Ким. — Конечно, он не сможет заменить Дэвида, но… надо жить дальше, мама…

— Я не против того, чтобы стать самой старой мамой в детском саду, — сказала Кэмпбелл. — Ты на три года меня младше. Если бы я пошла на усыновление, то не стала бы такой дряблой… толстой…