Две войны (СИ)

- Я знаю, что ты уже давно развлекаешься со своими пленниками таким образом. Неужели в Вашингтоне не найдётся девушки, которая полностью удовлетворила бы тебя?

- Нет женщин, развратнее тех, которых я имею; не проходит и дня без того, чтобы я не совокупился с пятью или шестью любовниками, часто я развлекаюсь сразу с тремя. - Проговорил Алекс с насмешливой улыбкой. - Нет в городе сутенера, который не оказал бы мне услуги, нет ни одного красивого мужчины, который не удовлетворил бы меня, и ни одна женщина ещё не уходила от меня твердой походкой. Но суть не в этом. Что ни говори – выбирая между услужливыми и кокетливыми девушками и развратными, сильными юношами я, конечно, выберу вторых.

- Тебя это устраивает?

- А тебя, разве нет?

Эллингтон явно не был доволен таким поворотом разговора; он высвободил свою руку из цепких пальцев и с жаром впился в его рот исступленным поцелуем, поглаживая руками безволосую, исчерченную шрамами грудь. Долго сдерживаемое желание заставило не рассуждать и, не задумываясь над тем, что он делает, обнять гибкую талию Алекса. Джастин почувствовал, как сильнее набухает его член, тяжелая тугая кровь наливала орган; наслаждение было мгновенно, как молния, и бесконечно, как вечность. Он вздрогнул, качнулся, как будто бы от слабости и легко, ласково пробежался по телу Алекса, на секунду задержав пальцы на тягостно затвердевшей его части. В глубоких изумрудных глазах светилась мальчишеская шаловливость, когда его особенно чувственное прикосновение, пробудило в теле Джастина искру, которая одновременно вспыхнула в его глазах и дрогнула под рукой. Джастин сильнее сжал член Эллингтона в своих пальцах, и тот вожделенно прогнулся в спине.

Раздался тихий шепот, на грани слышимости:

- Все, что я говорил тебе минувшей ночью – чистая правда.

Калверли в ленивой истоме откинулся на подушки и потянул его за собой, положив руки на влажную спину.

- Я это знаю, Алекс. Но как я могу верить тебе, если все еще дрожу от страха, что завтра, быть может, я тебе наскучу, и ты отдашь меня своим солдатам. – При этих словах вся гордость его мужского существа встала на дыбы. – Если это произойдет, то лучше застрели меня, чем подвергни очередному позору.

- Этого не случится.

Между ними разыгрывалась мучительная драма, — судорожная страсть, ненависть и желание друг друга, тайные потрясения, такая сложная жестокая, что даже мука становилась в ней наслаждением, а наслаждение превращалось в агонию.

Алекс ласкал вибрирующую от жара кожу неисчислимым количеством поцелуев, легких и влажных. Теперь горячие губы впились в тело, а еще через секунду Джастин почувствовал прикосновение острых зубов к своим соскам, затвердевшим, словно два маленьких кусочка мрамора. Зубы сменил язык, лизнувший ласково, словно извиняясь за причиненную боль, и его выгнуло над постелью, от ощущений столь контрастных и новых, как будто бы, кто-то пролил целебный бальзам на разверстые раны его души, и боль отступила, сметенная натиском чувственного удовольствия. Джастин сильнее сжал руку на стволе, прижал пальцем истекающую смазкой дырочку головки, и стал водить по скользящей плоти ладонью – вверх-вниз, с упоительным томлением, наблюдая за страстными откликами наполненного огнем тела. Движения его были неритмичны, отрывисты, но сильны и настойчивы, влажная гладкая плоть протяжно вздрагивала у него в руке, наполняясь тягучим сладким наслаждением. Джастин оголил головку, осторожно оттянув крайнюю плоть вниз, подушечкой большого пальца потер уздечку, сжал член указательным и большим пальцем в плотное кольцо у основания ствола. В этот момент нетерпеливый, мучительно сладострастный стон вырвался из губ Александра, и Джастин почувствовал, как он содрогается, всем корпусом поддавшись назад и выплеснув свою страсть ему на ладонь.

Эллингтон жадно, хрипло вдыхал воздух, - это дыхание отдавало Джастину в пах, разливаясь горячим потоком по нетерпеливо истекающему органу. Джастин потянулся к своему члену и буквально в два движения довел себя до пика, вскрикнул и излился, чувствуя, как сладкая судорога сжимает его икры.

Алекс склонился и поцеловал его в раскрытые губы, заметив, как по напряженному горлу прошел глубокий вздох, протянул руку и положил ее около головы Джастина, лениво перебирая длинные каштановые волосы.

Калверли все также, в бессилии, лежал, утопая в подушках и закрыв лицо обеими руками; он был неподвижен, и казалось, что никакое действие не могло бы встревожить его и вывести из ступора.

Эллингтон еще несколько минут приходил в себя после бурной волны эйфории, прошедшей по телу, затем поднялся с кровати и стянул с дверцы шкафа длинный кашемировый халат тёмно-зелёного цвета, великолепно оттеняющего цвет изумрудов его глаз. С его лица не сходило ясное, безмятежное выражение, губы расплывались в улыбке, а глаза то и дело обращались в сторону Калверли, который приподнялся на локтях и смущено опустил взгляд на смятые простыни.

- Ты всегда получаешь то, чего хочешь, да? – поинтересовался Джастин глухим голосом.