Две войны (СИ)

Джастину казалось странным, то, что он так и не понимает разговора о предметах так сильно волнующих обоих. Одним таким предметом был явно он сам, а о чем шла речь, протекающая между их словами, была ему не ясна. Калверли внимательно разглядывал доктора и вспоминал, что этот человек уже когда-то лечил его, первые дни пребывания в госпитале. Эдгар Тиммонз, был не столь внушительно вида, как капитан Эллингтон, не такой презентабельный, будто бы выходец из средней семьи, но по его внешнему виду, Джастин мог догадываться, что он обладал невероятной выносливостью, той, которая отличает лишь безумцев и идиотов. Казалось, что таким звонким и взрывным голосом может действительно говорить лишь безумный фанатик, полностью отданный своей работе. Калверли понимал, что что-то еще кроется за душой этого человека, но точно мог сказать только одно: врач почему-то казался ему, при всей своей экстравагантности и неординарности, довольно любопытной личностью, человеком, внушающим доверие.

- Верно, ты совсем тронулся, Алекс, – задумчиво прищурился Тиммонз, сложа руки и собирая все мысли: - Я не для того вытаскивал мальчишку из могилы четверо суток, чтобы ты так легко пустил все на самотек. Не будь глупцом, ему требуется профессиональная помощь.

- Послушай меня, профессионал хренов, - Эллингтон зло ухмыльнулся, изменив своему спокойствию, и с силой опустил ладонь на стол. Джастин вздрогнул от громкого хлопка, а доктор в испуге вскочил с кресла. - Я был бы большим глупцом, если бы подпустил тебя к мальчишке ещё на день. Ты сделал все, что от тебя требовалось, теперь проваливай.

Лицо его казалось ужасным, такое выражение ненависти и муки отразилось на нем, что Джастин невольно поднялся с кровати и, обернув бедра тонким одеялом, нерешительно приблизился к столу, у которого они спорили. Тиммонз схватил шляпу и кинулся вон из комнаты, так ничего и не ответив.

- Что между вами произошло? – недоуменно спросил, положив руку на плечо Алекса.

Джастина терзали смутные догадки и сомнения, будто он теперь часть чего-то большого, и сам того не понимая, стал темой раздора.

- Не сейчас. – Отрывисто и напряженно сказал Эллингтон и направился в уборную. – Я сейчас уезжаю в город. Позавтракай и отдыхай. Я буду ночью.

*

Едва закрыв глаза, Джастин уже боялся этих кошмарных сновидений и ненавидел их; видеть своих умерших друзей само по себе невыносимо, но каждый раз пытаться сбежать от них, - почти непосильное задание. Он взял за правило не обращать внимания, дал себе клятву навсегда распрощаться со страшными сновидениями, но увиденное не давало покоя – среди покойников стоял Стив. Милый старина Стив Карлсон, служивший в солнечном штате Флорида, теперь был мертв. Джастин лег лицом в подушку и, кусая ее, чтобы не кричать, заплакал. Слезы медленно падают в грудь, в глубину темного озера, бездонного и холодного. Упав, они колышут воду и тонут, а волны приливают и отходят; там, в темноте, гулко, тревожно потопает под холодными волнами сердце. Вся прошедшая жизнь – восемнадцать недолгих лет, казалось, была полна мимолетных событий - взглядов, отрывков музыки, улыбок, прикосновений, выпивки - каждое это событие казалось столь стремительным, что не оставляло в сознании никакого ощущения протяженности во времени. Даже суммарно эти короткие события не могли сравниться с той болью утраты, которая протянулась через сознание и перечеркнула, напрочь, словно одним метким выстрелом снесла голову, всем иным воспоминаниям. Боль потери, словно большой черный котел, заполонила всё тело, душу и погрузила в это булькающее, пузырящееся кипение его чувства. Джастину казалось, что густая смоляная тьма льется ему в глаза, в ноздри, и нет воздуха для дыхания, нет неба над головой. Он пришел в себя, и испытал сожаление и ужас, которые, буквально перевернули его душу, подумав о том, что возможно и Кристофер лежит где-то в чужой земле, погребенный под сотнями других тел, или совершенно один. А может, и Джефф уже мертв. Калверли мысленно представлял земли собственной души, обозначенные на карте белыми пятнами, - они смутно напоминали ему Луизиану: он всеми силами заставил себя перенестись к брату, и посмотреть на него. Джастин, блуждая взглядом по гигантским плоскостям водной глади Миссисипи, пепельно-синим, безветренным горам, сияющим зеленью сосновым кронам, все отчетливее представлял себе Луизиану, такой, какая она была в довоенное время – яркая и живая, а не выжженная пустошь, в которую превратилась теперь. Ему казалось, что Джефф жив: его брат был отличным бойцом, он бы никогда не сдался, попав в рабство, никогда бы добровольно не лег под мужчину, не нарушил бы свое слово, данное на присяге, - его брат был жив, потому что мог бороться до конца.

У Джастина слипались глаза, но он настолько сильно опасался увидеть у смертельной ямы Криса, что отгонял от себя сон и проклинал провидение за ниспосланные ему ужасные картины.