Две жизни Алессы Коэн

Он с удивлением разглядывает ипомеи и клематисы, обвившие неприветливый серый столб. Конечно, не хватает! Поэтому, господин архимаг, получите куст роз в придачу. И котовник. А еще многоярусный фонтан, нет, он совсем небольшой, но вода перетекает из верхних чаш в нижние, журчит, переливается на солнце… Откуда взялся камень? Его я точно не могла сотворить.

— Когда вода ярусами просто зависла в воздухе, я решил, что чаши не помешают, — смеется Гвеллан, видя мое замешательство.

— Вы все это уберете, да?

— Зачем? — удивляется он. — Пусть остается, раз тебе нравится. Ты колдуешь, словно дышишь.

— Это только благодаря вам…

— Это то, что скрыто в тебе самой, Дитя Источника, — серьезно произносит он, а сам тянется к ветке, унизанной ярко-синими цветами.

— Но я не Алесса Коэн!

— Видимо, в чем-то ты ошибаешься.

И тут же, словно стряхивая и задумчивость, и суровость, предлагает отметить мои успехи обильным обедом. Я совершенно не против — пусть мое сегодняшнее волшебство и походило на игру, но вымоталась я ужасно.

Глава 25

Наверное, проходит неделя или чуть больше — я и не замечаю, как за уроками и моими робкими попытками освоиться с магией летит время. Погода внезапно портится, со стороны гор наползают тяжелые грозовые тучи. И в один из дней я, устроившись в библиотеке, слышу, как раскаты грома сотрясают отдаленные отроги. Слуга разводит камин — прочные стены замка прекрасно защищают от жары, но мгновенно напитываются сыростью и холодом. Я прошу принести свечи: пусть я и научилась создавать светящиеся сферы, но их поддержание требует слишком много сил и сосредоточения. Сейчас же мне предстоит совсем иная работа: Гвеллан выкладывает передо мной изображения двенадцати основных (из них мне осталось изучить три) и двадцати дополнительных рун, а еще несколько листов бумаги. Я должна тренироваться в начертании символов до тех пор, пока каждый штрих не станет безупречным. А после, если получится, пропустить каждую руну через себя и занести в дневник мой собственный вариант.

— Только воздержись от огня и разрушения, — шутливо предостерегает он. — Мой замок мне пока еще дорог. Скажем так: как память о предках.

Но я все оттягиваю момент: мне так хочется побродить между высоких стеллажей, дотронуться кончиками пальцев до переплетов древних фолиантов, рассмотреть расставленные на столе фигурки…

— Это что, дракон?

Я тянусь к маленькому глиняному дракончику. Надо же, какой грозный! Огромные клыки в широко раскрытой пасти, острый гребень на спине. А сам такой крошечный, что легко поместится у меня на ладони.

— Бери, не бойся, — мастер Гвеллан берет фигурку и бережно вкладывает ее мне в руку. — Всего лишь игрушка. В тех местах, где я ее нашел, такие попадаются часто. Красные горы необитаемы, не представляю, для кого она предназначалась.

— А я подумала, вы ее в лавке купили.

— Нет, — он качает головой, все еще удерживая мои пальцы. Словно боится, что я выроню драгоценную игрушку. Обожженная глина расписана зелеными и синими штрихами. И немного белой краски — для клыков. — Я излазил все Красные горы вдоль и поперёк, глупость, конечно, но я вбил себе в голову, что сумею найти замок Короля драконов.

— Он был вашим прапра…, да? Вы же сами говорили.

— Да, в моей семье в это верили, — Гвеллан осторожно проводит ладонью по острым выступам драконьего гребня. — Все, что я обнаружил в тех горах: изрытые ходами скалы. Порода очень мягкая, почти песок. В руках рассыпается. Еще и ветры. Неудивительно, что от замка, если он и существовал, ничего не осталось. А вот игрушки попадаются. Как будто кто-то оставил их.

— Чтобы напомнить, что там когда-то было?

И мне отчего-то не хочется, чтобы он уходил, и я принимаюсь рассказывать, как сама летала с подругой в Красные горы, объясняю Гвеллану, что на самолете туда можно добраться часа за два. Даже самолет ему рисую, а он не верит, что такая махина может держаться в воздухе сама по себе, безо всякой магии.

— Ну… — в конце концов, я юрист, а не физик, и мне не так-то просто объяснить Гвеллану, отчего тяжелые железные махины не падают вниз. — Он на большой скорости летит, его воздух вроде как держит.

— И что, он не взмахивает крыльями?

Его взгляд кажется мне сейчас таким заинтересованным и наивным, я не смею даже улыбнутся, опасаясь обидеть его.

— Нет.

Я раскидываю руки в стороны, пытаясь объяснить ему, что крылья остаются неподвижными. А потом все же принимаюсь махать руками — и вот уже хохочу во весь голос, представив себе огромного металлического гиганта, рассекающего небо, словно какая-нибудь ворона. И Гвеллан смеется вместе со мной. А потом он все же напоминает мне про мое задание, и я со вздохом усаживаюсь за "уроки".

* * * *