Две жизни Лидии Бёрд

Я отворачиваюсь, чтобы она не заметила мою улыбку, и открываю окно. Элли совсем не выглядит сияющей и всем довольной беременной. Она ворчлива и требовательна. Когда я заходила к маме на прошлой неделе и встретила там Дэвида, он признался, что все сильнее боится за свою жену. Он утверждал, что время от времени Элли становится Джекилом, но в основном бывает Хайдом. Каждый сантиметр, который их дочь прибавляет к талии моей сестры, соответственно понижает ее порог терпения. Мама пыталась улучшить настроение Дэвида, объясняя, что беременность оказывает временное психотическое влияние, что с ней тоже так было. Потом вдруг сообщила, что во время схваток так сжимала руку моего отца, что сломала ему два пальца. Если бы она могла снова пережить день моего рождения, думаю я, изменилось бы только одно: она сломала бы ему все пальцы. Или вырвала руку из сустава, лишив даже малого шанса на то, чтобы стать хоть сколько-нибудь приличным серфером. Ну, как бы то ни было, суть в том, что теперь бедняга Дэвид боится еще и получить травму, и это удлинило его персональный список тревог. Дэвид из породы людей, все и всегда планирующих. Он просто теряется в ситуации, которую не может взять под контроль.

– Чая? – спрашиваю я.

Элли потирает ладонью глаза, под которыми залегли темные круги.

– Думаешь, мне еще недостаточно жарко?

Я напеваю строчку из песни: «Думаешь, твоя подружка кажется такой же горячей, как я?» – хотя и знаю, что это лишь ухудшит настроение сестры.

– Я уже никогда не буду выглядеть горячей, – стонет она.

– Переживешь, – смеюсь я. – Что, воды со льдом?

Элли пожимает плечами, недовольно соглашаясь:

– Даже если я сразу после этого захочу писать, я не смогу встать с этого чертова дивана!

– Я тебя подниму.

От меня не ускользнуло то, что мы постепенно поменялись ролями с тех пор, как Элли забеременела. В прошлом году она изо всех сил старалась помочь мне сохранить рассудок, а в этом я пытаюсь отплатить ей за доброту. В первые месяцы ее беременности я постоянно пополняла ее запасы имбирных бисквитов, а позже стала держать у себя в холодильнике кубики льда, потому что Элли все время было жарко, вне зависимости от погоды. Знаю, что Дэвид это ценит. «Надежность в количестве», – мрачно сказал он мне пару недель назад. К тому же из-за работы он порой по несколько дней не бывает дома. Наверное, это эгоистично, но мне самой так легче, я все время чем-то занята. И я рада тому, что мне есть на ком сосредоточиться: не нужно покупать еду на одного и гадать, чем заняться в выходные. Я и не осознавала прежде, что позволила себе в такой степени стать зависимой от Фредди. И только теперь, принимая все до единого решения самостоятельно, осознаю, насколько это легче, когда рядом есть кто-то, с кем можно разделить груз повседневности, пусть даже такой небольшой, как обед.

Впрочем, на самом деле как раз это я и решала за нас обоих. Но когда рядом нет человека, которого можно о чем-то спросить и для которого можно что-то приготовить, становится так скучно. Именно поэтому я порой ограничиваюсь тостом. Или бокалом вина.

– Что это?

Я оборачиваюсь на голос Элли – не слышала, как она появилась из гостиной. Мне даже в голову не пришло спрятать записку Криса, которая лежала между чашками на кухонной полке с тех самых пор, как мы с ним встретились на молчаливом экспресс-свидании. Честно говоря, я просто не знаю, что делать. Хотела выбросить, но почему-то не смогла. И поскольку так и не понимала почему, то положила листок на полку и почти забыла о нем. Плохая была идея, как теперь оказалось, поскольку записка решила выскользнуть из-за чашек и улеглась текстом вверх, чтобы все могли ее видеть. Или, что куда более вероятно, чтобы ее увидела Элли.

– Кто такой Крис?

Я замерла на месте, уставившись на сестру, перед широко распахнутой дверцей холодильника. Ледяное облако не помогло согнать краску с моих щек.

– Никто. – Я решаю говорить как можно меньше.

– Ну-у-у… нет, – ворчит Элли, снова просматривая записку. – Это кто-то, кому хочется угостить тебя кофе.

Ставлю на стол ее стакан и закрываю холодильник, чтобы протянуть время.

– Я не сделала ничего плохого! – наконец брякаю я.

Элли садится и придвигает к себе стакан.

– Лидс, присядь-ка на секундочку, – командует она.

Не хочу садиться и не хочу говорить об этой записке, но выполняю просьбу сестры, потому что в ее глазах появляется стальной блеск и она с угрожающим видом поглаживает свой живот.

– Ну-ка рассказывай! – требует Элли.

Съеживаюсь, как будто вернулась в школу и учитель поймал меня на том, что я передала кому-то записку. Моргаю слишком быстро, а потом продолжительно, глубоко вдыхаю:

– Это просто один парень с молчаливого экспресс-свидания.

Глаза Элли расширяются от удивления.

– Ты ходила на свидание? Когда? Где?

Я в отчаянии таращу глаза: