Двенадцать ночей

Часть третья

Ткань

16

Спарагмос

Под стук и толчки вагонных колес, под шум движения Кэй барахталась между сном и явью. Ей что-то снилось, и в неспокойном потоке этих снов картины перемешивались с разговорами. Она была впереди себя самой и, оглядываясь на тяжелые события раннего утра, испытывала глубочайшую растерянность. И суток не прошло.

Почему он так с ними поступил? Черный дым в рассветном небе…

За окном одно поле сменялось другим, она дремала, привалившись головой к спинке сиденья, и порой что-то шептала протестующе. Поезд, она чувствовала, набирал ход, он ехал на северо-запад, отдаляясь от Рима и от Дома Двух Ладов, оставляя позади эти лужайки, почерневшие от огненной жертвы, покидая широкие речные долины и устремляясь к горам, к их прозрачному чистому воздуху. Просыпаясь от толчков, Кэй ощущала скорость и вспоминала, где она. Наконец-то я на верном пути.

Из катакомб выбрались благополучно, и миновать рыскунов оказалось легче, чем они ожидали, – незаслуженно легко. Когда спускались по винтовой лестнице с возвышения Онтоса, Кэй охватило чувство, что они суровые капитаны, обреченно уходящие с палубы внутрь корабля, который вот-вот затонет; но в туннелях они задвигались намного быстрее и целеустремленнее. Через эти могильные коридоры пронеслись пулей, выбросив вперед фонари, атакуя темноту их светом. Кэй как могла старалась не отставать от духов с их длинными, размашистыми шагами, пригнувшихся, но не сдавшихся; они решительно направлялись к малозаметному южному выходу из туннелей. Там темный каменный коридор заканчивался древней аркой на склоне небольшого холма; шагах в двадцати, не больше, начиналось обширное скопление высоких деревьев, зимой почти безлиственных, но все же обещавших укрытие благодаря вечнозеленым зарослям по краю.

Под аркой их дожидались Флип и Элл. Когда они приблизились, Флип жестом дал знать, что надо двигаться осторожно, мягко и очень тихо.

– Двое рыскунов. – Кэй вспомнилось сейчас, в поезде, как он произнес это беззвучно, одними губами. Он показал рукой сквозь открытую арку – сначала влево, потом почти прямо. Заглянув за угол, Кэй заметила краем глаза какое-то перемещение слева, впереди же виднелось только что-то неподвижное, лежащее в траве, – казалось, всего-навсего мешок или куртка; в серебристом бледном свете раннего-раннего утра все выглядело не тем, чем было на самом деле.

Минуты напряженного выжидания дались нелегко. Флип шепотом сообщил, что почти все рыскуны ушли, переместились к северу, куда полетели воздушные шары, здесь остались только эти двое. Он, Вилли, Фантастес и Рацио, несомненно, могли с ними справиться, пусть даже они вооружены, но все зависело от двадцати шагов между аркой и лесом: позовут ли эти двое подмогу? И если позовут, то сумеют ли Элл и Кэй бежать так быстро, чтобы успеть нырнуть в лес? Элл била неостановимая дрожь, несколько суток беспрерывного сна сказались на ее мышцах. Флип достал из мешка и раздал еду, остальные тем временем смотрели, ждали, тревожились.

И тут произошло необъяснимое. В лесу заухала сова – раз, другой, третий. Рыскун, прятавшийся слева в зарослях папоротника, тихо поднялся и растаял в ложбине, которая шла на восток мимо Дома Двух Ладов. Другая же фигура продолжала лежать без всякого движения.

– Пора. – Флип толкнул их вперед. Некогда было ни взвалить мешки на плечи, ни осмотреться. Пригнув головы, они гуськом рванулись прямо к безмолвной фигуре в траве.

– Живой, – лихорадочно прошептал Вилли, когда девочки поравнялись с Фантастесом. – Но тот, кто ударил, знал, куда метить.

На виске рыскуна виднелась ссадина дюйма в три длиной. Вокруг нее формировался продолговатый синяк.

– Кто-то хочет, чтобы мы спаслись. – Фантастес, сев на корточки, потрогал ушиб и получше закутал лежащего в сползший балахон. – Уверен, ему окажут помощь, и скоро.

Без лишних слов они все проследовали в лес, где, продравшись через густой колючий кустарник на опушке, погрузились в плотный туман, все еще лежавший там.

Путь к центру города среди деревьев, холмов и домов, пешком и на автобусах, по бесконечным улицам вдоль ровной бурой реки занял целый день. Кэй думала, что они наверняка привлекут внимание, но духи в своих балахонах и плащах идеально вписывались в окружение, особенно когда маленькая группа, двигаясь хоть и устало, но быстро, добралась до древнего сердца Рима. Элоиза повисла на широкой спине Вилли, и так они шли, минуя церковь за церковью, минуя одряхлевшие, порой полуразрушенные античные святилища и памятники, и повсюду множество доброжелательных лиц – казалось, тут рады всему, никакого скепсиса не вызывали ни Фантастес с его морщинистой умудренностью, ни Рацио с его мрачной отчаянностью, ни Флип с его тревожной наэлектризованностью, ни Вилли…

Кто ты там ни есть, невозможно увидеть тебя и не полюбить.