Двенадцать поэтов 1812 года

Шаликов вспоминает в своей книге: «Достойно замечания, что посреди страшных развалин и печальных остатков пылавшего несколько дней геенским огнем города, нимало не поврежденный, прекрасный, великолепный дом, бывший собранием веселостей, гремевший балами, спектаклями, маскарадами, концертами и проч., остался верен судьбе своей — тем же местом удовольствия: говорю о доме господина Позднякова. В этом счастливом, подобно своему хозяину, доме играли московские французские актеры…»^[212]

Возможно, у дома Позднякова пути Петра Ивановича пересекались с путями великого французского романиста Стендаля, который был тогда известен под именем Анри Мари Бейля и в наполеоновской армии занимал высокий пост Инспектора Счетов, Зданий, и Мебели Империи (Inspector of the Accounts, Buildings, and Furniture of the Crown). Стендаль тоже тосковал в Москве по театру, о чем писал 2 октября 1812 года Феликсу Фору: «Все идет к тому, что мне придется провести здесь всю зиму; и я надеюсь, что здесь будут проходить концерты. Безусловно, будут устраиваться театральные постановки при Дворе, но какие актеры будут в них задействованы?..»^[213]

Когда Великая армия бесславно покидала разграбленный город, с ней уходили и актеры французской труппы. По всей вероятности, они боялись обвинений в коллаборационизме. Возможно, и военные принуждали актрис ехать вместе с ними, обещая защиту и пропитание. Кажется, никто из этих несчастных не достиг родины, все они погибли на русских дорогах и при переправе через Березину.

Князь Шаликов был одним из тех нескольких москвичей, кто провожал французских актеров и актрис, предчувствуя их горькую судьбу и не питая к ним никакого мстительного чувства. Петр Иванович вспоминает об этих проводах с искренним сочувствием к отъезжающим, что делает честь его сердцу (ведь он пишет эти строки в начале 1813 года, когда за такие откровения и его самого могли обвинить в потворстве оккупантам): «Я спросил у них, куда они едут? „Не знаем!“ отвечали все вместе чада забав таким печальным голосом и с таким жалким выражением, что в самом деле было жалко и печально смотреть на них. Мне вообразились они тогда актерами на обширной, истинно трагической сцене всеобщего бедствия, играющими роль страждущего человечества!.. А особливо трогательно для меня было их прощание на улице с русскими, у них служившими. Казалось мне, что взоры с обеих сторон говорили: навеки! навеки! Несколько раз оглянулся я на путешественников против воли, если не ошибаюсь. У нас было им так хорошо!..»^[214]

Наполеон покинул Москву 7 октября, и вот как описывает этот и последующие дни Петр Иванович: