Двенадцать поэтов 1812 года

Но долгожданная радость тут же была омрачена бесчинствами мародеров, которые воспользовались моментом полного безвластия в городе и принялись грабить уцелевшие дома.

Наступившая ночь, вспоминал Петр Иванович, «стоила мне чрезвычайного беспокойства, а семейству моему чрезвычайного страха, ибо один из сих домов по несчастью случился у меня в соседстве; хозяин был эмигрантом, люди его, остававшиеся в доме, бросились ко мне на двор; мародеры за ними, требуя вина и грозя пожаром. Я стал удерживать их от разбойничества просьбами, которые вскоре им наскучили, и они хотели схватить меня и потащить с собою; я ушел и выбежал за заставу, около которой разъезжали казаки, возвратился с ними: но злодеи между тем нашли в том доме вино… и скрылись. Родственницы мои, без меня, в неизвестности, что со мною будет и где я, мучились ужасным образом; и когда я вдруг показался перед ними, то в радостных слезах излилась благодарность их к Провидению за милость, что варварам не удалось разлучить нас, и что грабители, бывши на дворе, не вошли в комнаты. Богу известно, что я тогда чувствовал!..»^[216].

Глава четвертая

Без дружбы, без любви — что лестного на свете?

Ужасная в душе и сердце пустота!

Князь П. И. Шаликов. Вечернее чувство. 1796

Возвращение друзей. — Работа над книгой Дениса Давыдова. — Нелепая схватка с поэтом-партизаном. — Запах типографской краски. — «Дамский журнал» и «Евгений Онегин». — Послание Батюшкова. — Редактор «Московских ведомостей». — Стихи на Новый год. — Отъезд в деревню

С возвращением мирной жизни возобновились и подшучивания над Шаликовым. Лишь те немногие, кто знал его близко, знал его душу, относились к нему с дружеским уважением. И первый среди них — Иван Иванович Дмитриев. Когда ему в старости по вечерам становилось особенно одиноко, он приказывал, бывало, слуге: «Вели заложить Пегаса и ехать за князем Шаликовым!» Пегую лошадь закладывали в дрожки или в сани и мчались за Петром Ивановичем, который всегда умел развлечь и утешить.

Дмитриев одарил Петра Ивановича такой «Надписью к портрету»:

Янтарная заря, румяный неба цвет;

Тень рощи; в ночь поток, сверкающий в долине;Над печкой соловей, три грации в картине —Вот все его добро… — и счастлив! Он Поэт!

Добрым приятелем Шаликова был Василий Львович Пушкин, добрыми знакомцами — Константин Николаевич Батюшков и Денис Васильевич Давыдов.

Шаликов по просьбе автора стал редактором и корректором заветного труда Давыдова «Опыт теории партизанского действия». Понятно, почему поэт-партизан обратился к Петру Ивановичу — у того был многолетний редакторский опыт. Даже те, кто ставил под сомнение поэтическое дарование князя Шаликова, признавали, что «в прозе слог его был чист, правилен и гладок»^[217].

Книга Дениса Васильевича вышла в Москве в 1821 году и быстро разошлась. Вскоре появилось и второе, исправленное издание.

Давыдов, зная о финансовых затруднениях Петра Ивановича, в самых изысканных выражениях предложил Шаликову поделить по-братски доход от продажи. Петр Иванович в таких же изысканных выражениях не принял жертвы, отговорившись тем, что работал над рукописью по дружбе, а не по службе.

Денис Васильевич отступать не привык и вновь пошел на приступ: