Двенадцать шагов. Книга 2

Рад сидел напротив. Огромное дерево росло у забора, но ветви у него были широкие, длинные, одна из них тянулась через половину двора, будто дерево пыталось постучать ей в окно. Пыталось-пыталось, не дотянулось, но пришёл Рад и помог. Камушек бросил. Ещё пару штук подкидывал в ладони, с широкой ухмылкой глядел в глаза. И раскачивался, гадёныш, на ветке, не думая — как всегда, — что та может, например, сломаться. А волки умеют многое, но не безопасно падать с большой высоты.

Зара открыла было рот, чтоб возмутиться, но Рад прижал палец к губам, а второй рукой махнул, отгоняя от окна. Зара сделала два шага назад. Рад качнулся на ветке, ещё раз, сильнее, потом вскочил на ноги, толкнулся — и невероятным прыжком влетел в окно, оказавшись точно на подоконнике.

Легко спрыгнул на пол.

Заговорил, но так тихо, что Зара скорее догадывалась, о чем он говорит, чем слышала. Не шепотом, но очень, очень тихо.

— Собралась воевать, сестрёнка? — спросил он, делая мягкий шаг вперёд. — Много навоюешь?

И хоть голоса почти не было слышно, по взгляду, по плавным хищным движения Зара поняла: говорит он совсем не доброжелательно. Впрочем, Зару так просто было не напугать. Не Раду уж точно. Она ещё помнит, как меняла ему пелёнки. Может, выглядело бы и угрожающе, может, кто-нибудь другой и испугался бы, но не она. И нет, она не недооценивала его злости, его жестокости, его звериного нутра. Просто знала: её он не тронет. Весь мир в клочья порвёт, но её — не тронет.

Она как мать ему. Он ей — как сын.

Всегда будет ребёнком.

— Рад, — она улыбнулась и шагнула прямо навстречу, безо всяких там хождений кругами и долгих предисловий.

Он заметно растерялся, когда она не приняла его игру, и этого ей хватило, чтобы сделать ещё шаг и обнять его. Наконец-то обнять. Он оказался больше, чем она помнила — она давно не обнимала его. И вздрогнул чересчур сильно, когда прижала к себе. Но не отбивался, не рычал, не сопротивлялся.

Осторожно обнял в ответ. Пробормотал в плечо:

— Я могу скрутить тебя в два счёта. Разорвать горло ещё быстрее.

— Я тоже рада тебя видеть, — улыбнулась она, не разрывая объятий.

— Горным на это понадобится ещё меньше времени, — тихо договорил он. Тихо и будто через силу, через комок в горле. — Зачем?

Силой вырвался наконец и не отошёл — отскочил к окну. Уставился исподлобья, сжавшись, как пружина, что сейчас распрямится, будто готовился к прыжку. Процедил:

— Я не отдам тебя им.

— Горным? — переспросила она всё с той же улыбкой. — Или Неиру с Мервом?

Он всё ещё был ребёнком. А дети, как правило, не умеют и не любят ничем делиться. Так что — ничего удивительного.

— Никому, — тихо припечатал Рад, а Зара, которая хотела было сказать: "Так пойдём со мной", вдруг поняла: она тоже не отдаст Рада.

Никому.

Одно дело, когда на безумную войну собираются взрослые вол... люди. Другое — тащить с собой этого. Волчонка. Пусть он смел, силён, быстр. Пусть он в десятки раз злее всех их вместе взятых. Но если с ним что-то случится, она не простит себе, никогда. И Неир с Мервом не простят, просто потому, что они старшие. И они — семья.

— Иди сюда, — сказала Зара. Села на ложе, хлопнула рядом с собой ладонью.

Рад постоял какое-то время. Потом осторожно, с опаской подошёл. Медленно опустился рядом.

Зара так же медленно, чтоб не спугнуть резким движением, обняла его за плечи. Он не остался сидеть под её рукой — завалился на бок и уложил голову ей на колени.

Пробормотал совсем тихо и неразборчиво:

— Не ходи никуда. Не уходи.

Зара провела ладонью по волосам, что стали совсем жёсткими. Вспомнила: когда-то так делала мама, когда они с Неиром приходили к ней за утешением.

А ещё мама пела.

Зара тихо, чтобы никого не разбудить завела песню: старую мамину колыбельную, половину слов которой она уже и не помнила, потому приходилось додумывать на ходу.

Рад сильнее прижался к ней.

Ей показалось, он плачет. Наверное, то же почуяли его друзья: из лесу долетел далёкий волчий вой.

***

Неир резко сел на ложе и прислушался к звукам вокруг.

В доме едва слышно пела Зара. В далёкой лесной чаще выли волки.

Не нужно было быть умным, как Алекс, чтоб сопоставить эти два события и догадаться: Рад снова пришёл и снова прикидывается ребёнком. Что в голове у этого дурака? То "оставьте меня в покое", то "сестра, пожалей". К Неиру, конечно же, и не подумал заглянуть, знал, что от него никакой жалости больше не получит. Только подзатыльников.

А Зара, глупая, как обычно, ему верит. Никак не поймёт, что Рад уже давно не тот, кого надо жалеть. Это тех, к кому он подойдёт слишком близко, когда будет голодным, вот их — надо жалеть. Или тех, кого, как он считает, он очень любит. А значит, Зару в первую очередь. Что именно он может сделать, Неир не смог бы сказать. Да и сам Рад, наверное, не смог бы. Но опасность он в любом случае была.