Двенадцать шагов. Книга 2

Атэй вопросительно глянул на него, но Сэл только качнул головой и двинул прочь от домика даарца. От этого места осталось неприятное ощущение: будто окатили ледяной водой, но не снаружи, изнутри. И до сих пор оставалось это чувство где-то в желудке — ожог от холода.

Риирдал предупреждал о беде, но Сэлу казалось — он сам эту беду нёс. Заражал бедой. И именно потому что сходили к нему, теперь беда нависла и над ним с Атэем.

— Быстро справился, — отметил Атэй, догоняя его. — Дай угадаю. Ты послал его к чёрту, мой чересчур справедливый друг?

— Да. И он, как ни странно, согласился присмотреть за Креуром, пока нас не будет.

— Так вот как с ним надо было... — задумчиво протянул Атэй.

Сэлгек покосился на него. Что там Риирдал говорил? Высокого мнения о себе? Да никогда не был Атэй слишком высокого мнения о себе! Он вообще ни на какие мнения внимания никогда не обращал. Может, это Риирдала и зацепило: он там, в Дааре, да и тут, гуляя под ручку с Наместником, к такому, небось, не привык.

— Я всё думаю, — заговорил Атэй, — что с ним случилось в Дааре? Кто его так зацепил, что он теперь на простых летописцев бросается? Не опасен ли он для Феррона? Вдруг ещё какой-нибудь летописец ему встретиться, поменьше да послабее меня?

— Думаешь, с ним что-то случилось в Дааре? — хмыкнул Сэл. — А мне кажется, это он там всю кашу заварил. Потому после и сбежал сюда. От него прямо несёт этим... Завариванием.

— Да ну... — отмахнулся Атэй, потом подумал и признал. — Несёт немного. Но не так, как от нашего предыдущего гостя.

Сэл кивнул, соглашаясь. И задумался о том, когда и куда выдвигаться, потому что в одном Риирдал был прав: через горы ещё нужно перебраться.

— Как думаешь, что будет если их познакомить? — оторвал его от мыслей Атэй.

— Риирдал тогда с ума сойдёт, — хмыкнул Сэлгек. — Ты знал, что он считает, будто ты слишком много говоришь?

— Правда? — весело удивился Атэй.

— А теперь представь, что случится, если показать ему Алекса.

— И коня, — мечтательно добавил Атэй.

Сэл рассмеялся.

***

Риирдал задумчиво глядел в закрытую дверь. Эти двое ушли, и вместе с ними ушло что-то ещё. Они напомнили ему о прошедших днях, о людях — и не только — которых знал когда-то. А теперь будто бы уносили то время с собой.

Впрочем, оно и неплохо — Риирдалу того времени хватило на целую жизнь вперёд. Каарэй, говорят, и вовсе поседел. Но тут Дал точно сказать не мог, и вряд ли когда-нибудь скажет: возвращаться в Даар ему было нельзя. Никто этого никогда не говорил прямо, никто ему вообще ничего не говорил, и это само по себе уже означало: с ним не будут вести переговоров. С ним попрощались. Не требуют от Феррона выдать его — и на том спасибо.

А что он спас их всех — об этом забыли. Как и о том, что ни у кого, кроме него, не хватило сил и решимости поставить точку.

"Загорную Империю спасайте уже сами, — подумал он, — уже без меня".

К тому же там, кажется, и нет таких монстров, с которыми никому, кроме него, не справиться. Там монстров больше, чем было в Дааре, но они помельче.

Не его размер, не его монстры.

И не его проблемы.

"Только бы сейчас эти двое в Даар не сунулись, — мелькнуло в голове. — А то с них станется задуматься над моими словами и отправиться за вивернами..."

Естественно, Рэй им виверн не даст, а даст по шее. А если они ещё и Риирдала в разговоре упомянут... Тогда и без голов могут остаться. Потому что, говорят, Рэй не только поседел — он стал гораздо, гораздо злее.

***

Лорд Сакар вернулся из купален под вечер. По крайней мере, к Шейр он зашёл, когда Ирхан уже опускался за холм, окрашивая дворцовый сад и её комнату в багровые тона. Кровавые и в то же время мягкие, тёплые, уже привычные: там, где Шейр жила раньше, Ирхан не был так добр, он всегда иссушал, резал глаза, пытался сжечь, даже клонясь к песчаным дюнам — слепил яркими острыми стрелами алых лучей.

Тут, в этих краях, Ирхан будто приручили, будто договорились с ним, и он теперь был мягче, осторожнее, а что его свет всё равно отдавал кровью — ну так на то он и бог. Он никогда не будет добрым — он может только скрыть своё истинное лицо за напускной мягкостью.

В этих краях, кажется, так принято.

Потому и Сакар такой же. Шейр прекрасно видела: за его мягкими жестами, за лёгкими улыбками и обманчивыми речами кроется опасный хищник. В этом они похожи с ней. Они во многом похожи, иногда ей даже кажется, что он — брат ей. Но ей не хочется быть ему сестрой.

Сакар — словно кривое зеркало, в котором она видит многое от себя, и ещё что-то — чужое. Неясное, размытое, постоянно исчезающее, стоит попытаться его увидеть. И всё же она то и дело пытается, а оно — ускользает, как скользит по пыльному полу шёлковый подол его одежд.

Что, кстати, тоже совершенно неясно: весь замок в пыли, Сакар постоянно метёт его своими одеждами, но сам всегда — будто только что из купален, одежды чистые, и волосы лёгкие, кожа почти белая, и запах: терпкий, горько-сладкий.