Дверь на двушку

Лиана пальцем показала направление сквозь дома.

– О! Отлично! Если туда – значит, нам по дороге! Я поеду покупать зеленого зайчика! – сказал Чубчиков.

Долбушину почудилось, что он ослышался.

– Какого-какого зайчика? – переспросил он.

– У Николая уникальный дар! – улыбаясь, пояснила Лиана. – Он угадывает то, что люди действительно любят. Не то, что им кажется, что они любят, а что они действительно любят и ради чего живут!

– Да, – признал Чубчиков скромно. – Например, эта продавщица. Она работает в книжном, потому что там людно, горят яркие лампы и не так остро ощущается одиночество. К книгам она относится равнодушно. Зато обожает продавать зеленых зайчиков.

– А что за зайчики?

– Да просто точилки. У нее нет никакой личной выгоды от продажи этих зайчиков. И магазин не требует их продавать. Но когда она кому-то порекомендует этого зайчика и его купят, она получает удовольствие.

– Хм… – сказал Долбушин. – Мм… Ну да… И так что, каждый человек?

– Совершенно каждый, – скромно подтвердил Чубчиков.

– И я тоже?

– И вы.

– Но вы мне не скажете, что у меня заветное?

– Этого нельзя говорить… Ведь если я скажу продавщице, что покупаю зайчиков, потому что ей это приятно, а не потому, что мне нужны одинаковые точилки… ну, вы понимаете… – ответил Чубчиков.

– Кажется, понимаю, – сказал Долбушин.

Больше они ни о чем не говорили, а через десять минут Лиана высадила Чубчикова у торгового центра.

– Эй! Купите одного зайчика и для меня! – крикнул ему вслед глава форта.

Чубчиков в ответ махнул рукой, обещая, что да, ку- пит.

– Странно. Он ничего у меня не попросил, – задумчиво сказал Долбушин, когда они опять поехали.

– Он попросит. Но попросит только в том случае, если это станет вашим заветным желанием. А иначе он не сможет, – заметила Лиана.

– Почему не сможет? – удивился Долбушин.

– Как-то он жаловался, что ему непросто живется. Со своим даром он может покупать только те продукты, продажа которых доставляет продавцу ИСТИННОЕ удовольствие. Допустим, ему захочется яблок. Кругом сотни магазинов, но удовольствие от продажи яблок получает только какая-нибудь бабулька в Северном Чертаново, которая торгует у магазина из ящика. А пока он туда едет, бабулька уже распродалась и упорхнула. И так во всем.

* * *

Наконец они свернули с шоссе и запетляли по асфальтовой дороге, ведущей в Наумово.

– Ага! Вон он! – воскликнула Лиана.

На обочине стоял разрисованный микроавтобус Белдо. Рядом на лугу Млада и Влада кричали друг на друга и размахивали руками. От их криков в поле будто разрывы вырастали и осыпались столбы сухой земли.

– Как из миномета бьют! – сказал Долбушин.

– Это они ссорятся. Все, нас заметили! Перестали ссориться!..

Лиана подъехала и остановилась. Дверь микроавтобуса открылась. Вышел Дионисий Тигранович. В одной руке у него было яйцо всмятку, а в другой ложечка.

– Ах-ах! – закричал он, делая приветственное движение ложечкой. – Альберт Федорович! Какими судьбами! А я вот тут кушаю! А Младочка с Владочкой спорят, какой салатик я больше люблю. Младочка говорит – оливье, а Владочка говорит – с кукурузой.

– А вы какой любите? – спросила Лиана.

Белдо захихикал, очень довольный:

– А я им не сказал, и вам не скажу, потому что я ужас какой таинственный!

Продолжая щебетать, Белдо затащил Долбушина и Лиану к себе в автобус. Долбушин ощущал любопытные взгляды, которые бросал на него старичок. От него, кажется, не укрылись ни бледность главы форта, ни его слабость, которую тот пытался скрыть.

Триш, Король Мусора и Ерш, не дождавшись приглашения, топтались снаружи.

– Не вздумай! – предупредил Ерш, обнаружив, что Король внимательно смотрит на бампер микроавтобуса Белдо. – Я знаю, что он с трещиной, но это очень хороший бампер! Давай так: ты не смотришь на бампер, а я не смотрю на твои носки, которые ты истерзал своим гнетом и тиранством… Понимаешь? По рукам? А ты, Триш, спрячь свою куклу! А то подумают, что ты псих!

– А я и есть псих! – сказал Триш.

– Нет, ты нормальный. Это твоя кукла больная на всю голову!

– Уф… успокоил! А то я уже волновался! – обрадовался Триш.

В автобусе Белдо был стол. Млада и Влада, прекратившие терзать поле своими минометными скандалами, хлопотали как две пчелки.

– Никак не привыкну, что вы без зонта! – сказал Белдо.

– Я тоже, – Долбушин взглянул на свои пустые руки. – Но может, ближе к делу? Зачем вы искали встречи?

– Я беспокоился о вашем здоровье…

– И что теперь? Перестали беспокоиться?

Белдо быстро коснулся своей ручкой его запястья, на несколько секунд задержал ее там и сразу убрал.

– Нет, Альберт, не перестал… Все очень плохо! Слизь рогрика – она уже везде. В очень малой дозе, но везде: во всех органах и тканях. Она отравляет вас…

– И какой выход? Я обречен?

Дионисий Тигранович зашевелил губками:

– Не знаю, право не знаю. Я мог бы подселить вам личинку! Возможно, она вытянула бы слизь рогрика. Подобное исцеляется подобным.

– Сделать меня инкубатором, зависимым от болота, и подчинить финансовый форт магическому? – ухмыльнулся Долбушин.

Белдо вздохнул:

– Да, Альберт, боюсь, так бы все и было.