Дверь с той стороны. Исток

- Открыть мы еще могли бы - в случае крайней необходимости: просто вырезать. Но тогда внутренняя пластина осталась бы заблокированной навсегда.

Капитан медленно провел ладонью по гладкому металлу.

- Хорошо, - сказал он, - что нам не придется открывать.

- Я поняла, - сказала Зоя. Теперь она сидела, забравшись на диван с ногами. - Но разве обязательно сразу - такую громадину? А если начать с небольшого?

- Я думал об этом. Пусть не Земля; пусть придется остановиться на радиусе хотя бы в пятьдесят километров - даже и тогда, при использовании синтезатора на полную мощность, при ограничении всех других потребностей, - при всем этом счет пойдет на тысячи лет.

Он умолк, подпер голову руками. Зоя вздохнула.

- Да. Это очень долго… - жалобно сказала она.

Физик кивнул.

- Ничего другого я не вижу, - пробормотал он. - И ни о чем другом не могу думать. Просто лопается голова… - Он протянул руку и коснулся ее пальцев - почувствовал, как они дрогнули. - Зоя… Я не хочу уходить отсюда. От вас. На этот раз… Поймите же!

Она молчала, и он испугался.

- Надо ли говорить вслух, как я люблю вас?

Зоя долго смотрела на него, и ему почудилось, что в ее глазах он видит слезы.

- Конечно, надо, - тихо сказала она. - Говорите об этом и заставьте меня поверить. Я хочу верить…

- Тогда я выключу плафон, - сказал он. - Вы ведь светитесь собственным светом.

- Вам предстоит разочарование.

- Нет. Просто свет этот вижу один я.

В этом Зоя не была уверена, но вслух не произнесла ничего; да и зачем? Любовь не доказывают и не опровергают, в нее верят или не верят - и все.

- А физик, кажется, что-то придумал, - сказал капитан Рудику, когда они, завершив свой внеурочный обход, шли пассажирской палубой. - Мысли-то у него бывают дельные. Я буду спать спокойнее, если услышу, что у него на уме.

Он постучал в дверь каюты. Ему не ответили.

- Спит, - сказал Рудик.

- Придется завтра, - сказал капитан. - Он стукнул еще раз и нажал. Дверь отворилась. Каюта была пуста. - А, его нет, - сказал капитан. - Пойдем.

- Где же он может быть сейчас?

- Ну, корабль велик, - проговорил капитан, но тон его голоса не соответствовал смыслу слов. Капитан ускорил шаги, словно салон пассажирской палубы вдруг стал ему в тягость.

Проснувшись, физик почувствовал себя счастливым. Он любил женщину, и она была рядом. А что еще нужно для жизни?

Проклятая страсть к обобщениям и на этот раз подвела его: он стал думать, что нужно и что не нужно для жизни, и сумасшедшая идея снова ударила ему в голову, и он ощутил горечь во рту.

Он тихо оделся, стараясь не разбудить ее, хотя ему очень хотелось сделать именно это. Но совесть была неспокойна, и он знал, что это состояние не пройдет, пока ему не докажут, что мысли его - совершенный бред. Или пока он не докажет противоположное.

Он решил, что не станет выносить свою идею на общий суд. Обсуждать ее было лучше с каждым в отдельности, когда мнение соседа не может повлиять на отвечающего.

Сначала он зашел к администратору. Рассказывая ему, физик уточнял подробности и для самого себя.

Карский выслушал его серьезно и внимательно.

- Не знаю, - сказал он. - Надо подумать, посоветоваться. Основательно подумать, не торопясь.

На языке администратора это означало несогласие.

Капитан хмуро смотрел на Карачарова, словно пытаясь по его лицу прочитать, где физик был ночью.

- Сколько, вы говорите, лет? - переспросил он. Потом нехотя усмехнулся.

- Нет, - сказал он. - Может быть, теоретики и смогли бы воодушевиться этим. Но я человек практический и прямолинейный. Живу сегодняшним днем. Если я вижу, что надо отдать приказ, который сегодня нужен - я его отдаю. И сам исполняю, хотя бы позже мне и пришлось поплатиться за это. И я не заглядываю в тысячелетия.

Физик не обиделся: он чувствовал свое преимущество перед капитаном. И потом, разве Устюг не был прав?

Инна выслушала его невнимательно. Она была недовольна тем, что физик помешал ее туалету.

- Ах, спросите лучше Сашу, когда он проснется, - сказала она.

Карачаров пожал плечами. Инна схватила его за рукав.

- Доктор, - проговорила она просительно. - Он молод… но это ничего. И не смотрите на меня так.

- Я и не смотрю, - ответил физик и направился к Нареву.

- Знаете, - с досадой сказал ему бог роботов, - всерьез и философски думать о детях и о том, что им понадобится и что не понадобится, хорошо, когда вы полагаете, что у вас их не будет.

- Гм, - сказал физик.

- Да! - яростно сказал Нарев. - У вас были дети? У меня тоже не было. И я совершенно не знаю…

- Я тоже.

Нарев улыбнулся.

- Ну, излагайте.

Он внимательно выслушал.

- Вы бы придумали что-нибудь… поближе, что ли. Что-то конкретное, реальное. Столь отдаленная цель - это уже почти и не цель.

- Чепуха! - вспылил физик. - Громадные цели вблизи вы просто не разглядите.

- Это теория, - сказал Нарев терпеливо. - А мне вы подавайте дело.

- Ничего я вам не обязан подавать! - сердито заявил Карачаров.

Инспектор выслушал его, не прерывая.

- Видите ли, - сказал он затем. - Я ведь, как вы знаете, в этом абсолютно ничего не понимаю, но если мне скажут, что надо что-то сделать, я сделаю. Решают пусть другие.