Дверь с той стороны. Исток

Батареи пришлось катапультировать. Это произошло уже в обычном пространстве: едва замкнулись первые пластины, как отдача батарей упала настолько, что сопространство вытолкнуло корабль, как вода - надутый мяч. Шесть блоков батарей, шесть огненных тел прорезало тьму, рассыпалось на множество огней и осталось где-то в стороне.

- Фейерверк, - сказал Луговой.

- Вышли, - сказал капитан. - Нет звезды. Значит, живем пока.

Звезды и в самом деле не было. А что было?

Они ждали, что, как обычно, кто-то словно сдернет с экранов темную пелену, и разом вспыхнут точки светил. Но черное покрывало по-прежнему застилало экран.

Они долго вглядывались в пустоту. Потом капитан сказал:

- Нет, наше пространство это точно. Только где мы?

Он с инженером направился в обсерваторию. Луговой включил «Сигму». Теперь изображение пустоты поступало непосредственно в машину, память которой была обширней, а логика - совершенней человеческой.

Идентифицировать видимую картину компьютер отказался. Штурман сообщил об этом в обсерваторию. Капитан и инженер переглянулись и пожали плечами. Капитан снова приник к большому искателю. Потом отодвинулся.

- Ну-ка, погляди. Видишь? Дай увеличение… Переведи на экран.

Инженер склонился над пультом. На одном из экранов появилась светлая точка. Она росла. Видны стали яркие изогнутые струи и темные прожилки между ними.

- Неужели М-31?

- Нет, - сказал капитан. - Туманность Андромеды - вот она, - он указал в противоположную сторону.

- А эта?

- Наверное, Галактика с большой буквы. Наша.

- Как нас сюда вынесло?

Капитан Устюг пожал плечами. Они посидели молча.

- Так, - промолвил затем капитан. - Что весело - я бы не сказал.

- Зато теперь видно, - откликнулся инженер, - что наша - тоже спиральная туманность. Раньше я как-то сомневался.

- Ну, поехали, что ли, - сказал капитан.

- Куда?

- Все равно. Хоть к нашей. Толку никакого, но веселее. Все-таки дом перед глазами.

До дома было полмиллиона световых лет. Батареи догорели в пространстве, и уйти отсюда было невозможно. Здесь найдут они свой конец. Были бы хоть звезды за бортом - но и их не стало.

13

Нарев холодно, презрительно бросил:

- Найдите мужество признаться!

Луговой молчал. Какое признание было им нужно? В том, что на этот раз теория вероятности подвела? Или что звезда оказалась никаким не антисветилом? А может быть, следовало просить извинения за то, что люди не сгорели, а - всему вопреки - остались в живых? Чего хотел Нарев? Тот самый Нарев, который помог Луговому (если уж называть вещи их именами) выступить против капитана; да что помог - просто толкнул на это! Предательство - иначе не назовешь…

А Нареву сейчас было не до этики. Он встретил отчужденный, даже брезгливый взгляд Милы; так глядят на людей, в которых безнадежно разочаровались. Поймав этот взгляд, Нарев утратил способность рассуждать трезво. Он обвинил бы сейчас кого угодно и в чем угодно, лишь бы отвести упрек от себя. А его всегдашнее стремление оспаривать, реформировать, отказывать в доверии одним и наделять им других, лишь помогало ему обвинять от души. Повод для этого был: корабль, против ожиданий, оказался в дремучей пустоте, батареи сгорели, и ступить на Землю отныне можно было разве что во сне. На такое завершение своих проектов Нарев не рассчитывал; тем больше было поводов возмущаться.

Луговой хранил молчание, но вперед выступил стоявший до сих пор в стороне капитан. Он кивнул - и штурман послушно отодвинулся.

- Вы хотите знать, как мы оказались здесь? - сухо спросил Устюг. - Этого мы объяснить не в силах. Вы уже слышали, что кораблю угрожала гибель. Чтобы спасти вас, было сделано все.

- Что значит «все»? - перебил Нарев.

- Использовались даже средства, никем не применявшиеся ранее.

- Какие? - не поднимая взгляда, спросил сидевший в углу Карачаров.

- Например, в сопространстве была включена тяга.

Теперь физик поднял голову.

- Вы двигались вперед?

- Это давало надежду выйти где-то ближе к Солнечной системе.

- А до сих пор в сопространстве этого не делали?

- Наоборот. Неизвестно было, что последует за включением двигателей. Но нам выбирать не приходилось.

Физик искоса поглядел на капитана.

- Тогда понятно… Мы установили, что корабли в сопространстве меняют знак; но и само оно, видимо, обладает обратным знаком - минус-пространство, если можно так сказать.

- Что же из того? - настороженно спросил Нарев.

- Желая направиться вперед, мы на самом деле начали двигаться в противоположном направлении, - нехотя сказал физик. - Это неизбежно вытекает из…

- Ну? - торжествуя, прервал его Нарев. - Что скажете теперь? Дать ход в сопространстве - это ведь была ваша идея?

Устюг мог бы ответить, что перед походом его отстранили и теперь не вправе требовать ответа с него. Но это было бы ниже его достоинства.

- Я все объяснил.

- Нет! Вы, весь экипаж, оказались несостоятельными, потеряли контроль над кораблем и боитесь сознаться в этом! Вы лишили нас надежды, лишили жизни! Вы убили нас!

Последние слова были обращены ко всем: людям надо было как-то выразить обуревавшие их эмоции. И они вскочили, сжимая кулаки.