Двести лет вместе. Часть I. В дореволюционной России

И ещё одной статьёй сопроводила газета открытие дискуссии: «Соглашение, а не слияние» В. Голубева. Да, в инциденте с Чириковым «заключается далеко не частный случай», «национальный вопрос… в настоящее время… волнует и нашу интеллигенцию». В недавние годы, особенно в год революции, наша интеллигенция «сильно погрешала» космополитизмом. Но «не прошла безследно и та борьба внутри общества… и между национальностями, населяющими русское государство». Как и другим национальностям, в эти годы «русским людям также пришлось задуматься над своей национальной задачей… когда недержавные национальности стали самоопределяться, явилась необходимость самоопределения и для русского человека». Даже о русской истории «мы, русские интеллигенты, едва ли не меньше осведомлены», чем о европейской. Всегда «общечеловеческие идеалы… были для нас гораздо важнее, чем собственное строительство». Но даже по мнению Владимира Соловьёва, далёкого от национализма, «прежде, чем быть носителем общечеловеческих идеалов, необходимо поднять на известную национальную высоту самих себя. И это чувство самоподъёма, видимо, начинает проникать даже в среду интеллигенции». До сих пор «мы замалчивали особенности… русских людей». И в том, чтобы вспомнить о них, – никакого нет антисемитизма, и это вовсе не значит подавлять другие национальности – но между национальностями должно быть «соглашение, а не слияние»[1472]

.

Может быть, потому «Слово» оговаривалось так основательно, что через его набор уже проходила, случайно столкнувшаяся со статьёй Жаботинского, притекшая независимо от него, а тоже от разбереда чириковским инцидентом, статья П. Б. Струве – «Интеллигенция и национальное лицо», которая и появилась в «Слове» на другой же день, 10 марта.

Струве писал: «этот случай», который будет «скоро забыт», «показал, что нечто поднялось в умах, проснулось и не успокоится. Это проснувшееся требует, чтобы с ним считались». – «Русская интеллигенция обезцвечивает себя в „российскую“… безнужно и безплодно прикрывает своё национальное лицо», а «его нельзя прикрыть». – «Национальность есть нечто гораздо более несомненное [чем раса, цвет кожи] и в то же время тонкое. Это духовные притяжения и отталкивания, и для того, чтобы осознать их, не нужно прибегать ни к антропометрическим приборам, ни к генеалогическим разысканиям. Они живут и трепещут в душе». Можно и нужно бороться, чтоб эти притяжения-отталкивания не вторгались в строй законов, «но „государственная“ справедливость не требует от нас „национального“ безразличия. Притяжения и отталкивания принадлежат нам, они наше собственное достояние», оно «есть органическое чувство национальности… И я не вижу ни малейших оснований… отказываться от этого достояния, в угоду кому-либо и чему-либо».

Да, повторяет Струве, необходимо размежевать: область правовую, государственную – и область, где в нас живут эти чувства. «Специально в еврейском вопросе это и очень легко, и очень трудно». – «Еврейский вопрос формально есть вопрос правовой», и поэтому послужить ему легко, естественно: дать евреям равноправие – да, конечно! Но послужить ему и «очень трудно потому, что сила отталкивания от еврейства в самых различных слоях русского населения фактически очень велика и нужна большая моральная и логическая ясность для того, чтобы несмотря на это отталкивание безповоротно решить правовой вопрос». – Однако: «при всей силе отталкивания от еврейства широких слоёв русского населения, из всех „инородцев“ евреи всех нам ближе, всего теснее с нами связаны. Это культурно-исторический парадокс, но это так. Русская интеллигенция всегда считала евреев своими, русскими и – не случайно, не даром, не по „недоразумению“. Сознательная инициатива отталкивания от русской культуры, утверждения еврейской „национальной“ особности принадлежит не русской интеллигенции, а тому еврейскому движению, которое известно под названием сионизма… Я не сочувствую нисколько сионизму, но я понимаю, что проблема „еврейской“ национальности существует» и даже растёт. (Показательно, что и «еврейская» и «национальность» он берёт в кавычки – настолько ещё не верит: неужели евреи мыслят себя отдельными?) – «Нет в России других „инородцев“, которые играли бы в русской культуре такую роль… И ещё другая трудность: они играют её, оставаясь евреями». Вот не оспоришь роль немцев в русской культуре и науке; но немцы, входя в русскую культуру, без остатка в ней и растворяются. «Не то евреи».

И заканчивает: «Не пристало нам хитрить с [русским национальным чувством] и прятать наше лицо… Я, и всякий другой русский, мы имеем право на эти чувства… Чем ясней это будет понято… тем меньше в будущем предстоит недоразумений»[1473].

И правда бы. И очнуться бы всем нам на несколько десятилетий раньше. (Евреи и очнулись много раньше русских.)