Двигатель бесконечности

Амистад поместил шар в себя, в заранее подготовленную рамку, казавшуюся слишком хрупкой. Он, конечно, понимал, что особая прочность тут ни к чему – никакие внешние силы повредить шар не могли. Знал он и то, что, как только включит генератор, тот будет вырабатывать собственную энергию из той, что направлена против него. И всё же Амистад предпочел бы, чтобы сделанные им вещи выглядели покрепче. Наконец он убрал вспомогательные манипуляторы в клешни, прикрыл их броней и с чувством глубокого удовлетворения захлопнул грудной отдел. Внутри него ожили силовые соединения, потом оптические. Пошла информация – и он понял ее. Первичное поле будет небольшим, так что он скрестил клешни на груди, поджал ноги и хвост. Дрон-скорпион свернулся, как мокрица, а ведь мокрицы – основная пища земных скорпионов.

По команде его окружило силовое поле, и Амистад, прощупав его сенсорами, нашел защиту удовлетворительной. Насколько хорошо оно будет держать удар, он пока не знал. Энергия должна поступать в сильно переделанный У-передатчик, генерируя виток в сопряженном континууме, виток, который в свою очередь станет опорожняться, укрепляя поле. Амистад отключил прибор, переместился при помощи рулевых движков, затем запустил термоядерный двигатель для интенсивного выжигания, необходимого при такой близости к планете. Проделывая всё это, он продолжал перебирать всё, что ему стало известно о силовом поле, и, только вновь нацелившись на Панархию, осознал, что существует математическая вероятность того, что У-пространственный виток в какой-то момент закрутится слишком сильно. В результате Амистада, пусть и на долю секунды, спрессует в сингулярность.

– Забыл упомянуть об этом, Пенни Роял? – пробормотал он.

Амистад опять свернулся клубком, включил поле и попытался не думать о расчетах, но разум упрямо возвращался к ним снова и снова. Вскоре дрон понял: если поле преобразует полную кинетическую энергию удара, он либо поджарится, либо, что более вероятно, превратится в лепешку сверхплотной материи размером с булавочную головку. Но этого не случится. В виток пойдет лишь энергия прямого удара, а всё, что скользнет по касательной, отправится в окружающее пространство, совсем как с той практически нерушимой ракетой, которой он стрелял по «Высокому замку». И тангенциальные удары будут преобладать.

Амистад очень хотел проверить, куда он приземлится, чтобы убедиться, что он не рухнет рядом с Торвальдом Спиром и его группой – а то и прямо им на голову, – но, когда силовое поле вспыхнуло, а потом почернело, войдя в атмосферу, он понял: проверять что-либо уже поздно.

Блайт

«Ха, вот тебе», – думал Блайт, с радостью наблюдая, как расползается плазменный шлейф.

Исполнитель, конечно, находился под прикрытием и был, наверное, кораблем инорасцев. Он представлял для них опасность. И все-таки зрелище того, как их с Грир мучитель поджаривается, приносило необыкновенное удовольствие. Грир думала точно так же.

– Пока-пока, гребаный Брокл, – сказала она.

– Вопрос, – встрял корабельный разум, – ты говоришь о Брокле, аналитическом ИИ?

– Именно, – начал Блайт, раздосадованный тем, что почувствовал себя озорником, застигнутым за каким-то скверным дельцем, но закончить ему не удалось.

Радость, которую ему доставила картина гибели «Высокого замка», разом исчезла, когда что-то глухо стукнуло, толкнув корабль (Блайт мысленно уже называл его «Леди-прадор»), и тут же на сознание человека как будто легла плотная тень.

– Попытка вторжения! – взвизгнул корабельный разум. – Тревога…

Экран посерел, все голограммы над органической консолью ушли в пульт, схлопнувшись, словно рушащиеся небоскребы. Блайт развернулся и схватил пульсар, уже чувствуя через форс, как чужак разбухает в его сознании, точно раковая опухоль. Грир, бледная и испуганная, тоже поднялась, сжимая в руках оружие.

– Проклятье, только не снова, – выдавила она.

Они бросились к задней двери-сфинктеру, но в этот момент гравитация отключилась. Цепляясь за стены, они почти добрались, и тут отверстие распахнулось. Лучше бы оно оставалось сжатым, черт побери. Свет потускнел, термоядерный двигатель заглох, системы отключались одна за другой, меж тем как ядерный реактор развил максимальную мощность. Что-то вытягивало из корабля энергию в огромных количествах, и Блайт, кажется, знал, что именно.

Хорошо, что на стенах гравишахты находились опоры. Блайт спускался первым. Он чувствовал пришельца, засевшего в теле корабля. Как раковая опухоль. Или гигантская черная дыра, всасывающая в себя энергию. Капитан потянулся было к двери в нижнее помещение – и в сомнении застыл. Этот сфинктер не открывался автоматически, а мужчина не был уверен, что ему хотелось активировать прикосновением управляющий сенсор.

Нет. Он все-таки вжал ладонь в мягкое углубление, и отверстие начало медленно расширяться, притормаживая из-за нехватки энергии. Блайт вложился в этот корабль; судно принадлежало ему, и он обязан был сделать всё, чтобы защитить его. Наконец сфинктер открылся, и капитан протиснулся в образовавшееся отверстие.