Двое для трагедии. Том 2

Уже второй день я была одна. Грейсон уехал, но вместо моральной свободы, которая должна была наступить после его отъезда, я получила паутину, связавшую меня с ним еще крепче. Мысль о том, что он был в Праге и находился рядом с Седриком, не давала мне ни покоя, ни сна, мне было трудно дышать от страха того, что Грейсон расскажет о «преступлении» Седрика всем вампирам. И тогда случится ужасное.

Но Грейсон обещал, что, пока я нахожусь в замке, Седрик будет в безопасности, и я честно проживала в нем тягостные дни, один за другим. Пребывание в поместье вампира было для меня пыткой, и все, что я могла – бродить по парку, ходить к небольшому озеру, часами сидеть под горячим душем, жалея себя, или на весь день оставаться в комнате и лежать на кровати, глядя в потолок.

Я не чувствовала ни голода, ни жажды – я была живым трупом. Еда, которую оставил мне Грейсон, была почти нетронута, так как, несмотря на то, что вампир милостиво переместил бутылки с кровью в другое место, я брезговала открывать холодильник. Слишком много страшных воспоминаний было связано с этим большим белым холодильником.

Грейсон уехал, и я должна была бы радоваться этому, но мне было все равно. Каждое утром я вставала с кровати, принимала долгий душ, одевалась, впихивала в себя пару ложек еды и стакан воды, и шла в парк, где долго смотрела на колыхающиеся от ветра деревья и цветы, и на синее небо, краски которого для меня давно поблекли. Мне стало безразлично все: красота природы, собственные потребности, сон, – мне стала невыносима сама жизнь.

Но самое ужасное было в том, что я понимала, что эта невыносимая жизнь не могла оборваться с моей стороны – чтобы получить свободу, меня должен был убить сам Грейсон, иначе…

«Иначе» быть не должно.

Весь следующий день, и день после него, и после, и после, и после… Все они проходили бесцельно. Жизнь тянулась бессмысленной нитью, и я ждала, когда вернется Грейсон, чтобы убить меня.

И однажды он прилетел.

Это было странное темное утро: я спускалась в холл замка и увидела Грейсона, сидящего на одном из элегантных черных диванов. Его возвращение так удивило меня, что я, как статуя, застыла на лестнице. Вампир даже не взглянул на меня: он держал на коленях ноутбук и сосредоточенно смотрел в его сияющий монитор.

Я была еще сонной, только проснувшейся, и мне показалось, что я брежу, ведь вампир должен был находиться там, в Праге, на свадьбе Маркуса. Он не мог быть здесь.

– Брэндон, это ты? – робко спросила я, медленно спускаясь по лестнице.

– Ждала кого-то другого? – мрачно ответил он.

Спустившись в холл, я осторожно подошла к Грейсону. Он даже не поднял головы, чтобы посмотреть на меня – его внимание было поглощено монитором ноутбука.

Не знаю, что я чувствовала в тот момент: вампир вернулся в замок, я смотрела прямо на него, было серое туманное утро. Какая-то бессмыслица.

– Брэндон? – вновь робко спросила я, боясь потревожить его.

– Вайпер, ты мешаешь мне, – холодно ответил он, не удостоив меня взглядом.

– Но… Я хочу немного подрезать розы… У тебя есть садовые ножницы? – спросила я, вдруг с удивлением услышав свой собственный голос: зачем я спросила про садовые ножницы? Какие розы? Зачем я это сказала?

– Да, знаю: ты помогала своей матери с ее цветами. Жаль, что ваши розы погибли, – не отрывая взгляда от монитора, вдруг сказал Грейсон.

– Но как ты… – пролепетала я: вампир знал о том, где находится мой дом, и о том, что моя мама занимается цветами, и о том, что у нас были розы… Откуда! Откуда он узнал!

– Теперь я понимаю, почему Маркус запретил охотиться в Брно. – Грейсон насмешливо усмехнулся. – Значит, он знает о тебе.

– Нет, не знает! – поспешно сказала я, не желая втягивать в нашу трагедию еще и Маркуса. – Это я попросила Седрика… Не знаю, как он уговорил своего брата, но…

– Ты опять лжешь мне, Вайпер. Твоя ложь выводит меня из себя.

Чтобы больше не сказать лишнего, я крепко сжала губы: Грейсон был так спокоен, что я чувствовала жуткий страх. Этот вампир был похож на небо перед грозой: холодный, мрачный, спокойный, но затем в нем просыпается злость, и он начинает сыпать молниями. Поэтому я посчитала за благо промолчать о Маркусе.

– Как твое запястье? – Вампир оторвался от монитора и взглянул на меня. – Дай руку.

Я послушно протянула ему свою руку, на которой он разрезал вены, но он даже не прикоснулся к ней, а лишь бросил на нее мимолетный взгляд и вновь уставился в ноутбук. Раны уже заживали.

– Так я могу взять садовые ножницы? – неожиданно для себя спросила я, хотя мне хотелось со всех ног броситься в свою комнату и закрыться в ванной. – Не волнуйся, я не буду пытаться убить себя ими, ведь знаю, что ты строго запретил мне это, – добавила я, потому что Грейсон не ответил на мой вопрос.

– Они в чулане. Где-то в подвале, – наконец, коротко изрек он.