Двое для трагедии. Том 2

– Высуши волосы. Я зайду за тобой через двадцать минут. И не забудь черные туфли, – бросил он мне и вышел из комнаты.

Я с облегчением вздохнула, быстро высушила волосы феном, который нашла в шкафу, в ванной комнате, и, за неимением резинки для волос, просто оставила их распущенными. Мне незачем было выглядеть слишком шикарно: в конце концов, это были не мои гости, а гости Грейсона.

У меня не было желания взглянуть на себя в зеркало: я была так угнетена, что, вопреки приказу вампира надеть туфли, села на кровать, лицом к двери, и послушно ждала, когда пройдут оставшиеся свободные минуты и Грейсон, увидев, что я не надела туфли, придет в ярость.

Наконец, послышался щелчок замка, и дверь открылась.

Грейсон окинул меня пристальным взглядом и довольно улыбнулся, но, заметив мои босые ноги, слегка нахмурился.

– Где туфли? – еле слышно спросил он.

Это был плохой знак: я знала, что когда он говорит тихо и строго, значит – он очень рассержен.

– Они лежат в чемодане, – глядя на пол, тихо ответила я.

– Я приказал тебе, – ледяным тоном сказал Грейсон.

– Я не умею ходить на каблуках, – сказала я, и это была чистая правда, которая, на мой взгляд, должна была оправдать меня.

– Любая девушка умеет ходить на каблуках.

– Значит, я не девушка.

В один миг вампир схватил меня за горло и повалил на кровать: я не могла дышать.

– Когда я приказываю тебе что-либо, ты обязана исполнить это, и в точности! – Вкрадчивым ледяным тоном сказал он.

– Я не… Это правда! Я никогда не носила каблуки! – прохрипела я, отчаянно и безуспешно пытаясь оттолкнуть от моего горла руку Грейсона.

Меня охватил жуткий страх: этот садист был так зол, что был готов убить меня… Убить меня… Положить конец моим мучениям… Пусть!

Сладкая мысль о смерти завладела моим сознанием, и я перестала бороться: я надеялась, что, ослепленный яростью, мой мучитель убьет меня, задушит или сломает мне шею.

Но вдруг Грейсон отнял свою ледяную ладонь от моего горла и приблизил свое лицо к моему.

– Знаю, на что ты надеешься, милая, но я не убью тебя сейчас! Твоя смерть будет совсем не такой быстрой и легкой, как ты того желаешь! – прошептал он мне на ухо.

– Я не могу больше терпеть! – кашляя, прошептала я. – Убей меня! Пожалуйста!

– Нет, Вайпер, ты еще нужна мне. Что с тобой случилось? Ведь ты так радовалась моему возвращению, почему же сейчас ты хочешь избавиться от моего приятного общества?

– Ты унижаешь меня! Ты не даешь мне дышать! Ты…

– Разве ты заслуживаешь уважения? Ты – смертная, из-за которой будет страдать мой лучший друг, потому что ты посмела влюбить в себя его брата!

«Вот в чем дело! Вот истинная причина его ненависти ко мне! Из-за Маркуса! Значит, это его личная месть мне, а не «спасение» тайны, которым он прикрывается!» – пронеслась в моем разуме лихорадочная мысль.

– Седрик забудет меня, когда я умру. Он поклялся мне, что вновь полюбит и женится на одной из вампирш! – воскликнула я, пытаясь рассеять заблуждения Грейсона. – Я умру, а он будет жить вечно!

– Наивная глупая девчонка! Если бы все было так просто, мне не было бы никакого дела до вашей связи с Морганом-младшим! Ты попросила его пообещать тебе, что он будет жить дальше, и он поклялся, не желая принести тебе страдания правдой о том, что с ним будет на самом деле! Помнишь, я спрашивал тебя, не рассказывал ли тебе Седрик о Барни?

– Помню, – прошептала я, ловя каждое слово моего мучителя.

Я чувствовала, что Грейсон собирался рассказать мне то, что так усердно скрывал от меня Седрик, и даже эта страшная правда была для меня желанной, ведь именно из-за нее Грейсон так ненавидел меня. Но что может быть важнее секрета о вампирах?

– Так вот, Вайпер: Барни – это вампир, который тоже влюбился в смертную. Да, и не смотри на меня с таким удивлением! У него, как и у твоего Моргана, было отклонение от природы: он влюбился в ту, что должна была стать его добычей – в смертную, такую же, как и ты. Никто из вампиров не вмешивался в их союз, даже зная о том, что та девка была осведомлена о секрете своего возлюбленного. Все мы считали, что исцеление Барни наступит после ее смерти…

«Так, значит, мы с Седриком не единственные, кто любят друг друга вопреки природе!» – с радостью подумала я.

– …Но все оказалось совершенно иначе: похоронив ее, он отказался от крови, приковал себя к стене подземелья своего замка и стал засыхать, превращаясь в чудовище, от тоски по своей ненаглядной смертной. Он так бы и превратился в мумию, но друзья привели к нему жертву, и Барни, наперекор своей воле и ведомый хищническим инстинктом, выпил ее кровь, до последней капли. Барни возродился, но до сих пор ненавидит тех, кто спас его, за то, что они вернули ему жизнь и прежнюю форму, вопреки его желанию, и заставили его страдать всю вечность. Он спрятался в своем замке и не выходит из него. А его родители, братья, сестры, друзья – скорбят и не могут достучаться до угнетенного разума этого бедолаги. Его разум погиб навсегда.