Двоеверие (СИ)

– Нож ей дай! – заорал Яр, так что вены вздулись на его шее. Вольга сплюнул и наспех вложил свой клинок в дрожащие пальцы Сирин.

– Вот, теперь дело другое! – отступил Яр, очищая место для будущей драки. – Пусти её. Пусть бьётся за свою шкуру!

Но как только друзья ослабили хватку, Сирин упала перед ним на колени и отбросила нож. Она что-то мычала, тянулась к Яру, плакала и пыталась обхватить его ноги. Яр ошалело попятился.

– Ах ты, тощая стерва! – пнул Вольга её под впалый живот и вышиб из Сирин дух.

– Падаль... – прошипел Яр, пока она закашливалась и пыталась подняться с земли. Вольга ухмыльнулся, но Свирь с Савой попятились от побледневшего Яра. Глаза вожака остервенели, с губы закапала кровь.

– Вольга, беги! – дал стрекача Сава. Но здоровяк всегда медлил немного дольше товарищей. Яр набросился на него и со всей силы ударил по шраму на шее. Вольга вмиг растерял весь задор. Биться с Яром, когда он призывал на подмогу Зимнего Волка, себе дороже! Яр попытался пырнуть Вольгу, тот с криком бросился от обезумившего вожака.

Волк не утолил злобы. Яр набрасывался на деревья, до крови расшиб кулаки, затем упал на колени и согнулся от боли. Дух не получил желанной добычи и мстил охотнику, ведь тот призвал его зря. Он легко мог догнать Вольгу и зарезать, но Яр не позволил себе ослепнуть от злости.

Позади послышался шорох. Яр немедля набросился на Сирин, прижал к земле и несколько раз ударил ножом. Но лезвие всякий раз вонзалось в мягкую землю. Яр тупил свой заветный клинок и кричал в дикой злобе. Не смея пошевелиться, Сирин закрыла лицо руками, только бы не видеть его дикого взгляда. И тут Яр затих. В её беззащитное сердце нацелился острый клинок. Яр держал нож двумя руками и пытался надавить на рукоять, но не мог заставить себя убить Сирин.

– Почему не могу? – шипел он. Лицо Яра побагровело от натуги. – Одной тебе не могу вреда причинить. Нож не поднимается на немую уродину.

Он чуть ли не плакал. Никогда ещё Сирин не видела его таким растерянным и беспомощным.

– Ааал, – попыталась она окликнуть его. Глаза Яра вспыхнули дикой злобой.

– Убить не могу, покалечить не в силах, но я тебя ненавижу! Слышишь, поганая тварь?! Что бы ты не сотворила со мной, я тебя ненавижу!

Сирин вздрогнула, как от удара ножа, и слёзы покатались из её чёрных глаз. Она хотела коснуться лица Яра, но тот грубо отбил её руку, схватил за ворот рубахи и разорвал на груди. Сирин испуганно выгнулась, но он только крепче прижал её к лесной земле.

– Уых!

– Умолкни, гадина! Что захочу с тобой, то и сделаю! Я наследник Навьего рода, каждая капля твоей лживой крови – моя!

Он храбрился, но сам с девушкой ещё не был. Даже в набегах молодняк не подпускали к живой добыче матёрых охотников. Но сейчас Яр хотел, чтобы Сирин заплатила за его унижение. Пусть кричит, пусть вырывается, путь боится его! Тяжело задышав, Яр прижался ртом к её груди, но вместо ужаса, она обняла его и притянула к себе. Он отскочил, как ужаленный.

– Дрянь! Стерва! Блудня! – закричал он, как вдруг что-то поползло по его щеке. Он смахнул с лица и с ужасом уставился на мокрые кончики пальцев.

– Что же ты со мной делаешь, гадина!

Яр болезненно взвыл и вскочил с земли и кинулся прочь. Сирин сама не знала, почему внутри всё дрожит и сжимается от жаркой истомы. Она так и осталась лежать, пытаясь укрыться обрывками ветхой рубашки.

Яр ненавидел её. Она так любила сына Белой Волчицы, любила каждый частичкой юного сердца, но он отвергал её. Но чтобы он не говорил, чтобы не сделал, Сирин будет любить его и верить в его любовь, пока дышит.

*************

– Зачем он призывает меня?

Егор молча шагал впереди Жени через парадный двор Монастыря, мимо трапезной, к высокому храму. Опускался ранний, по-весеннему холодный вечер. Трапезная отбрасывала под ноги густую сизую тень, которая всё больше сливалась с сумерками. Над Монастырём показался блик уходящей на убыль луны. Хмарь рассеивала лунный свет и белые стены старой Обители словно осеребрились.

Женя обогнала Егора, сбила со своей златовласой головы бирюзовый платок и нетерпеливо заглянула ему в лицо.

– Расскажи, зачем Настоятель меня призывает?

– Не Настоятель он тебе, а отец, – миролюбиво напомнил Егор.

– Мне теперь его так называть, а завтра снова величать Владыкой?

Егор вздохнул, не желая спорить, и отвернулся к зубцам крепостных стен и проездной церкви.

– Он хочет мне про Дашутку что-то сказать, так?

– И про Дашутку тоже.