Двоеверие (СИ)

Охотники, следившие за схваткой со стороны, невольно охнули. Громоздкие наплечники Кузнеца затряслись в новом приступе смеха. Незрячий тяжело опёрся кулаком о колено и медленно выпрямился. Яр не мешал ему, хотя мог зарезать, когда оглушил.

– Отец с неба дал нам силы сразиться, но Марена отметила кровью дюже вёрткого вымеска!

По правой щеке Незрячего стекала багряная струйка. Рукоятка ножа ободрала кожу на голове, но череп не проломила.

– Почто не ударил клинком? – прекратил смеяться Незрячий.

– Потому что мой нож не отравлен! – прошипел Яр в ответ. – Не жаловаться тебе на мосту Черно-Мати, что колдовством тебя одолели! Коли надо, так одолею тебя без ножа!

– Вот оно как… долго же нам сражаться, пока один из нас не падёт. Ты бьёшь не туда, а я не сподоблюсь поймать сего вёрткого вымеска! – вновь глухо захохотал Кузнец, и на этот раз его поддержали другие. Когда смех улёгся, Незрячий строго проговорил.

– Семьдесят Зим с чужой Навью мы не встречались, и вот снова увиделись. Значит гвозди вошли глубоко…

Незрячий спрятал клинок обратно в доспехи и молча обвёл ангар невидящим взглядом. Среди старых машин и обломков бетона лежало много убитых подземников из обоих племён. Никто из выживших оружия не бросил, и в любую минуту схватка могла вспыхнуть снова.

– Нынче многие к Отцу в Сваргу подымутся, – глухо обронил великан. – Тако бысть, тако есмь, тако будет, покуда Навь с Навью сражается. Не сходиться, не родниться, не единиться – так по укладу завещано. Но Праматерь открыла нам иной путь, много лучше. Это она повелела идти в ваши земли и предсказала, что у одного из вас есть в душе Зимний Волк, а потому вы Марой отмечены.

– Кто такая Праматерь? – нахмурился Яр. Незрячий с удивлением вскинул брови.

– Кто-о? Ты не знаешь?.. Хорошо же позаботилась о том Белая Шкура, коли утаила от племени Правду.

– Не смей наговаривать на мою мать! – лязгнул клыками Яр.

– А что ты сам знаешь от своей матери? – спросил великан. – У дерева есть корни, у рек есть исток, у рода есть та, кто память о Праведных Предках хранит. Кто ведунья в племени Зимнего Волка?

– Белая Волчица! – не задумываясь ответил Яр.

– А кто был до неё?

– Девятитрава.

– А кто её обучил?

Яр умолк. Имя той самой, первой ведуньи знала, наверное, лишь его мать и ворожея.

– Сва, – сам ответил Незрячий. – Первой ведуньей Зимних Волков была надменная Сва. Я видел её своими глазами, говорил с ней, как сейчас с тобой говорю. И мне ведомо, кто может рассказать тебе о Праматери и о первых днях Мора, кто тайны откроет, которые ваши ведуньи сокрыли. Дай нам миром уйти, сам явись к Шести Редлым Клыкам, к корням у нас сохранённым, к истокам не пересохшим, и спроси Древнюю про первые дни. Ежели храбр.

*************

Весна выдалась ранней, холодной. Ветер трепал полотняный навес, натянутый на четырёх сучковатых жердях. Ткань прикрыла товар от ледяной мороси. Вдоль разложенного на брезенте хлама и старой одежды расхаживал хмурый Данила. Сотник нарочно напускал строгий вид, чтобы стоявшие рядом кочевники не догадались, понравилось ли ему что-нибудь или нет. Низкорослые, чуть кривоногие кочевники в шапках с оленьими рогами, тихо переговаривались на языке, известном лишь далеко на востоке, за пределами Пояса, но почти не звучавшем в Междуречье. Двое оленеводов, постарше и помоложе, переворачивали хлам то с одной, то с другой стороны: дырявые мотоциклетные баки, куски порванной драпировки, сломанную электронику и задубевшие от грязи ковры.

Женя не смотрела на мен. Данила сам выбирал товары для Монастыря и уже выторговал большой запас оленины всего за пару самодельных винтовок. Не забыл он и про увлечения старшей дочери Настоятеля, которую охранял третий год кряду. Если среди барахла найдутся редкие книги, он непременно поинтересуется, потом сделает вид, что они не нужны, отойдёт и дождётся, пока кочевники сбавят цену, а уж потом даст свою – ещё меньше. В итоге сойдутся на средней цене: таковы правила мена, и не соблюсти их, сразу схватиться за нужное, значит выставить себя простаком, готовым платить втридорога.

Но если Женя видела что-нибудь нужное – немедля брала. Торговой хватки дяди Егора ей не хватало. На этот раз он не смог поехать с племянницей, и Данила повёл мен, полагаясь лишь на свои смекалку и опыт.

Но как только Женя узнала, что вместе с оленеводами странствует настоящий скиталец, то не смогла усидеть в караване. В свои восемнадцать Зим она ни разу не видела никого из вестников новостей. Должно быть к этому апрельскому дню этот скиталец остался последним.