Двойное золотое дно

Я очень удивилась, услышав русскую речь, причем без малейшего акцента. А почему, собственно, удивилась? Наверное, из-за колоритной внешности мужчины. Жгучий брюнет, черные брови, угольные глаза, красивый орлиный нос... В принципе, для меня и армяне, и азербайджанцы, и грузины если и не на одно лицо, то уж точно почти одной национальности. И я не понимаю, когда их всех огульно охаивают. У любого народа есть люди хорошие и плохие, нельзя всех, как говорится, стричь под одну гребенку.

А этот человек и вовсе навевал мысли о благородстве, аристократизме, о галантном веке...

Погрузившись в свои размышления, я не сразу заметила второго мужчину, неподвижно сидевшего за столом. Если молодого я бы мысленно окрестила грузинским князем, то этот напоминал... Я даже не знаю, кого он мне напоминал, но по спине у меня поползли мурашки.

Скользнув по мне меланхоличным взглядом, как по пустому месту, мужчина постарше протянул руку к блюду и, отправив в рот пучок зелени, принялся тщательно его пережевывать. О его роли в этой мизансцене приходилось только гадать. Потому что пока я не услышала от него ни единого звука.

Не раздеваясь и не снимая рюкзака, я осторожно присела на краешек стула.

— Здравствуйте, — невпопад ляпнула я и загнанно посмотрела на Князя. Ужаса я не испытывала, но все же сильно опасалась... Центр города — не грязный подвал на щербининской даче. Но люди там, за толстой стенкой. А Князь здесь, и парень он крепкий. Свернет шею, и пискнуть не успею.

Словно в ответ на мои мрачные мысли, «грузинский князь» расплылся в улыбке. Доброжелательной улыбке (напомнившей мне волчий оскал).

— У моего народа есть древняя традиция. Гость на пороге, радость в доме. Угощайтесь, уважаемая.

Я судорожно сглотнула (не от голода, а от страха) и обвела взглядом заставленный блюдами стол. Особой сервировки здесь не наблюдалось, но аромат кусочков шашлыка и блестящие бока блестящих помидоров моментально возбудили бы у меня аппетит, если бы не мое стрессовое состояние.

— Спасибо, нет, — покачала я головой.

Хозяина мой отказ огорчил, но он снова улыбнулся:

— Тогда хотя бы стаканчик вина. Это необыкновенный сорт. Его делает мой дед и подает только самым дорогим гостям.

Я где-то читала или слышала» что для. всех южных народов отказ разделить трапезу означает кровную обиду. Поздновато я об этом вспомнила, пришлось согласиться на «стаканчик вина». Злить Князя мне совсем не хотелось.

Я протянула руку и взяла со стола по-русски (до краев) наполненный бокал.

«А если яд?!» — вдруг полыхнула в голове здравая мысль. Не донеся бокал до рта, моя рука, чтобы скрыть замешательство, сунула емкость под нос. С видом заправского дегустатора я нюхала вино и соображала.

Придется пить. Выхода нет. Уж если решили отравить, то выпить заставят. Нож к горлу — и выпью, как миленькая, никуда не денусь!..

Та-а-а-кого вина я в жизни не пробовала! По сравнению с этой амброзией то, что мы со Щербининым пили в «Шагане», даже сивухой назвать неудобно!

И ничего со мной не случилось!

Князь, внимательно следивший за моей реакцией, вновь расплылся в улыбке.

— Прошу вас, если это не нарушает ваши традиции, — восхищенно проговорила я, — передать вашему дедушке, что это просто произведение искусства. Он настоящий волшебник!.

— Похвала не может нарушить традицию. Дедушке будут приятны такие слова.

Я ни на грамм не покривила душой, и он это понял, и ему было приятно. Только сомнительно, что мои дифирамбы облегчат мою участь.

По ставшему серьезным лицу Князя я поняла, что прелюдия закончена. Дальнейшее для меня было вполне прогнозируемым. Хозяин задавал вопросы, я на них отвечала. Я уже сбилась со счета, который раз повторяя эту дурацкую историю. Правда, после стольких репетиций говорила я без запинок.

Князя в основном интересовало три вопроса. Бумаги Щербинина, Седой и Ельчанинов. Моя личная жизнь за последние несколько дней стала достоянием гласности, и я к этому почти притерпелась.

— Такое обращение с женщиной — позор для мужчины!не на шутку разбушевался Князь, когда я рассказала о том, как меня пригласили на встречу с Седым.

Я даже рот открыла от удивления. Мне всегда казалось, что именно люди южных национальностей называют женщину «сосудом греха» и соответственно к ней относятся.

Видимо, я ошибалась.

Хотя наша беседа (очередной допрос) носила достаточно светский характер, мне хотелось побыстрее ее закончить. Впрочем, меня и не задерживали. Когда Князь исчерпал свои вопросы, а я — ответы, меня цветисто поблагодарили за потраченное на это рандеву время.

Мои ноги буквально вынесли меня сначала из комнаты, а потом и из шашлычной. Не разбирая дороги, я бросилась к выходу с рынка. Мне было уже ни до чего. Какие продукты?! Какие покупки?!

Как слепая, наталкиваясь на людей и не обращая внимания на ругань,обрушивавшуюся на мою голову, я так рванула...

Перед моими глазами уже маячили высокие ворота, но тут на плечо легла тяжелая ладонь...

— Ксюша...

Я быстро согнула руку в локте и подняла ее, защищая голову.

— Да ты что?! — воскликнул Илья, отводя мою руку.