Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

И. М. Москвин, начальник Орграспредотдела ЦК, у которого Ежов одно время работал, характеризовал своего подчиненного таким образом: «Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее, не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным: он все сделает. У Ежова есть только один, правда, существенный недостаток: не умеет останавливаться. Бывают такие ситуации, когда надо остановиться. Ежов не останавливается. И иногда приходится следить за ним, чтобы вовремя остановить».

Эти качества — безупречная исполнительность, усердие в сочетании с неопытностью и, главное, неумение остановиться — оказались для Ежова роковыми. В наследство от своего предшественника он получил уже изрядно разложившийся аппарат, и, вместо того чтобы привести чекистов в чувство, сам воспринял их «славные» традиции, углубив их и дополнив. Подталкиваемый снизу уцелевшими ягодинскими кадрами, он, превратившийся в марионетку в их опытных руках, вскоре запустил маховик репрессий на полный ход и… не сумел остановиться. Его, конечно, остановили, но это было уже потом, и, к сожалению, не вовремя, а слишком поздно…

Большинство сторонников Сталина считают, что Ежов переусердствовал в расстрелах «врагов народа», за что и понес заслуженную кару от вождя. Сам Сталин в беседе с авиаконструктором Яковлевым заявил, что Ежова расстреляли за то, что тот погубил много невинных людей и при этом назвал его мерзавцем (Яковлев А.

Цель жизни). Противники, напротив, утверждают, что генсек, расправившись со своими врагами руками Ежова, просто сделал из него козла отпущения, дабы самому выглядеть перед народом добрым и гуманным.

Однако на прежнем месте работы Ежов нисколько не обнаружил своей садистской сущности, более того, считался либералом, и его назначение на пост наркома было воспринято всеми без исключения и внутри страны, и за рубежом, как явный признак «оттепели». Его отрицательные качества проявились уже на посту наркома. Николай Иванович оказался чрезвычайно жестоким человеком, причем свирепость проявлял не столько по делу, сколько из чисто садистских побуждений. На допросах зверствовал сверх меры, самолично колотя подследственных, присутствовал при расстреле своего предшественника Ягоды и даже собирал пули, вытащенные из тел расстрелянных лидеров партии.

Вскоре вскрылись и другие пороки наркома. Раньше всегда умеренный в радостях жизни, он стал крепко пить, причем неоднократно напивался в рабочее время и даже проводил в пьяном виде допросы. Не чужд оказался Ежов и насчет прибарахлиться. После ареста на его квартире было обнаружено 34 мраморные и бронзовые статуэтки, 29 картин, 48 дамских кофточек, 32 дамские шляпки и много другого имущества, главным образом, опять же для слабого пола. Супруга Николая Ивановича, молодая и общительная Женечка, желала играть роль хозяйки светского салона, а значит, и соответственным образом экипироваться.

В 1937―1938 годах количество арестов действительно зашкалило через край. И хотя уже 14 января 1938 года Пленум ЦК ВКП(б) принял постановление «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении к апелляциям исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков», Ежов не унимался. Более того, на банкете у своего приятеля (мужа сестры жены Сталина) наркома внутренних дел Казахстана Станислава Реданса пьяный Ежов заявил, обращаясь к подчиненным: «Чего вам бояться? Ведь вся власть в наших руках. Кого хотим — казним, кого хотим — милуем. Вот вы — начальники управлений, а сидите и побаиваетесь какого-нибудь никчемного секретаря обкома. Надо уметь работать. Вы ведь понимаете, что мы — это все. Нужно… чтобы все, начиная от секретаря обкома, под тобой ходили. Ты должен быть самым авторитетным человеком в области». (Брюханов Б., Шошков Е.

Оправданию не подлежит. — С. 78). В начале следующего года аппетиты наркома выросли, и он опять-таки в пьяном виде, стал угрожать арестом Предсовнаркома В. М. Молотова.

Фактически этими заявлениями Николай Иванович открыто поставил органы над партией и государством. Как говорится, от чего бежали, туда и прибежали. Стоило ломать хребет потенциальной военной диктатуре, чтобы получить чекистскую, которая отличается от первой только тем, что она еще хуже. Потворствовать таким амбициям ни один хоть сколько-нибудь дорожащий жизнью вождь не станет… 25 ноября 1938 года Ежов был освобожден от должности наркома внутренних дел, 10 июня следующего года арестован и полгода спустя расстрелян. Одновременно с ним были арестованы и расстреляны большинство других руководителей НКВД. Новый глава НКВД Лаврентий Берия только в 1939 году освободил из лагерей и колоний около 330 тысяч политзаключенных. Цифра весьма солидная, если вспомнить, что к началу года в СССР насчитывалось чуть больше 1,3 миллиона зеков, большинство из которых были уголовниками.