Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Как видим, в результате столкновения летом 1931 года Сталин и партийное руководство предприняли достаточно серьезную попытку навести порядок в органах государственной безопасности. Первым зампредом вместо Ягоды стал старый большевик Иван Акулов, до этого — зам. наркома РКИ, никогда не работавший в органах, а членом коллегии — другой партийный выдвиженец, Булатов, бывший заворг инструкторским отделом ЦК. Он же возглавил и созданный, наконец, отдел кадров. Вместе с ними в руководство ОГПУ было влито еще несколько десятков партийных работников. Кроме того, появилась должность третьего зампреда, которым стал прибывший с Украины Всеволод Балицкий. Таким образом, было положено начало переброске украинских кадров в Москву, продолжавшееся почти два года.

Балицкий и его «украинская мафия» мало беспокоили Ягоду. Гораздо больше задевало его выдвижение Акулова и «партийной группы». Он развернул активную деятельность по выдавливанию партийцев из аппарата. И выдавил. В октябре 1932 года Акулова перевели снова на партийную работу. Вскоре вернулся на Украину и Балицкий. Однако с уходом Акулова должность первого зампреда так и оставалась вакантной. Ягода продолжал числиться вторым замом.

С начала 30-х годов популярность Ягоды все более возрастала. Немалую роль здесь сыграло то, что он руководил строительством Беломорканала, выезжал на стройку и фотографировался со Сталиным. Однако органы под его руководством начали приобретать весьма специфический вид.

Слово все тому же Шрейдеру: «Характерной для различия позиций, занимаемых Ягодой и Акуловым, была оценка вскрытого мною летом 1932 года дела о массовом хищении спирта на Казанском пороховом заводе. По делу проходило 39 работников ГПУ Татарии. Акулов, поддерживаемый Менжинским, настаивал, чтобы всех участников хищений и взяточников, состоявших на службе в органах, судили по всей строгости на общих основаниях. Ягода же считал, что это будет позором для органов, а потому всех этих преступников надо тихо, без шума снять с работы и отправить служить куда-нибудь на периферию, в частности в лагеря».

Естественно, в любых органах в любое время существует какой-то процент липовых дел. Но при порядках, какие завел Ягода, количество таких дел начало увеличиваться. Культура делового общения была тоже, мягко говоря, не на высоте. Как пишет Шрейдер, «Ягода по натуре был чрезвычайно грубым человеком. После смерти Менжинского, уже ничем и никем не связанный, он совершенно распоясался, и если ранее позволял себе грубый и развязный тон в узком кругу ближайших подчиненных, то теперь начал нецензурно выражаться и на больших официальных совещаниях», тем самым еще более развращая свое и без того малоприличное окружение.

Факты показывают, что уже в то время Сталин не вполне доверял Ягоде. По крайней мере, от ведения следствия по делу об убийстве Кирова его отстранили, поручив следствие Агранову под непосредственным наблюдением Ежова.

К моменту ареста это был полностью разложившийся человек, о чем свидетельствует хотя бы список изъятых у него при аресте вещей — там были горы всевозможного барахла, порнографические издания и прочие вещи, не очень-то вяжущиеся с моральным обликом строителя коммунизма. Конечно, моральный кодекс к тому времени не требовал, чтобы каждый коммунист, как Ленин, имел два костюма, но надо же и меру знать!

Исходя из пословицы «Каков поп, таков и приход», можно себе представить, что делалось в органах, где правили бал Ягода и его любимчики. Его убрали, а они-то остались, остались и заведенные при Ягоде порядки. Развратить и человека, и коллектив куда проще, чем привести в порядок. А часто привести в порядок и вообще нельзя, и приходится действовать такими методами, как в 1938 году. Но до 1938 года было еще далеко.

Был ли Генрих Ягода заговорщиком?

В первой половине 30-х годов Сталин неоднократно укорял Ягоду за то, что он смазывает дела по оппозиционерам, потворствует им. Перед снятием Ягоды в телеграмме членам Политбюро, подписанной Сталиным и Ждановым, говорится: «…Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на 4 года. Об этом говорят все политработники и большинство областных представителей наркомвнудела».

Однако ни Сталин, ни даже Ежов не подозревали его в заговорщической деятельности. Каково же было их удивление, когда выяснилось, что один из лидеров правых, Томский, перед своим самоубийством в 1936 году попросил жену рассказать Сталину, что Ягода был не только идейным сторонником правых, но и всячески помогал им в их нелегальной деятельности. Этой информации можно было верить, так как жену Томского никто не арестовывал, не допрашивал и этих сведений никто из нее не «выбивал».