Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

…Итак, в октябре 1929 года в результате кадровой перестановки Ягоду во главе секретно-оперативного управления ОГПУ (объединявшего оперативные отделы) сменил матерый чекист Ефим Евдокимов, в прошлом террорист, боевик, перебывавший во всех самых террористических партиях — анархистов, эсеров, максималистов (непосредственно перед назначением — полпред на Северном Кавказе — то еще место). Одновременно во главе Особого отдела (контрразведки) Ягоду сменил Ян Ольский (Куликовский), польский шляхтич, начинавший свою карьеру в молодежной организации Пилсудского. В тот же день в члены коллегии ОГПУ был введен вместо Трилиссера ленинградец Станислав Мессинг (также выходец из Польши). Он же сменил Трилиссера на посту второго зампреда ОГПУ и руководителя Иностранного отдела. А что Ягода?

Как видим, он остался в пикантном положении «министра без портфеля», заместителя без определенных функций.

Ольский и Евдокимов быстро нашли общий язык. Их сближению способствовало то, что первого назначили помощником второго по секретно-оперативному управлению. Кстати говоря, Ольский совмещал обе должности с постом руководителя военной контрразведки (КРО). Резко возрос статус и Ивана Воронцова, начальника административно-организационного управления. В ноябре 1929 года он по совместительству возглавил главное управление погранохраны и войск ОГПУ, еще год спустя присоединил к этим должностям руководство главной инспекцией милиции и Уголовного розыска. Несколько позднее, в феврале 1930 года, было сформировано специальное полпредство ОГПУ по Московской области. Его возглавил Лев Бельский.

Таким образом, за два-три месяца в руководстве органов вместо одного Трилиссера появилось сразу пять равновеликих Ягоде фигур — Евдокимов, Мессинг, Ольский, Воронцов и Бельский. Неудивительно, что очень скоро эта пятерка нашла общий язык и пришла к выводу, что Менжинский дышит на ладан, а Ягода не тот человек, которого они над собой потерпят. Готовилось новое «потрясение основ».

Потрясение произошло гораздо более сильное, нежели в 1929 году. Весь аппарат разделился на две части — сторонники Ягоды и сторонники «пятерки». Не заставил ждать себя и повод. В то время как раз начались массовые аресты в связи с крестьянскими восстаниями, а также аресты среди бывших царских офицеров. Начались они на Украине под руководством Балицкого. Ягода их поддержал. И тогда пятерка обвинила Ягоду и Балицкого, что они делают «липовые» дела.

Вопрос дошел до Политбюро. Тот же Шрейдер писал: «…как мне потом рассказывал Л. Н. Бельский, Сталин, выслушав его, сказал примерно следующее: „Мы никому не позволим позорить наши органы и клеветать на них. Люди, подписавшие это заявление, — склочники, и их пребывание в ОГПУ может принести только вред, так как они не смогут вести должной борьбы с вредителями“». Как видим, Сталин снова поддержал Менжинского и Ягоду. Надо понимать, остальные были еще хуже…

Поражение было полным. Сразу же на места разослали специальное письмо за подписью Сталина. В письме говорилось: «Т.т. Мессинг и Бельский отстранены от работы в ОГПУ, тов. Ольский снят с работы в Особом отделе, а т. Евдокимов снят с должности начальника секретно-оперативного Управления с направлением его в Туркестан на должность ПП (полпреда. — Авт.) на том основании, что: а) эти товарищи вели внутреннюю борьбу против руководства ОГПУ; б) они распространяли среди работников ОГПУ совершенно несоответствующие действительности разлагающие слухи о том, что дело о вредительстве в военном ведомстве является „дутым“ делом; в) они расшатывали тем самым железную дисциплину среди работников ОГПУ.

2. Тов. Акулов переведен на должность 1-го заместителя пред. ОГПУ, т. Балицкий на должность 3-го заместителя ОГПУ, а тов. Булатов назначен заведующим отделом кадров ОГПУ для того, чтобы укрепить ОГПУ партийно-политически и поднять на должную высоту дело формирования, обучения и распределения кадров ОГПУ.

3. ЦК отметает разговоры и шушуканья о „внутренней слабости“ органов ОГПУ и „неправильности“ линии их практической работы, как слухи, идущие без сомнения из враждебного лагеря и подхваченные, по глупости, некоторыми горе-„коммунистами“.

4. ЦК считает, что ОГПУ есть и остается обнаженным мечом рабочего класса, метко и умело разящим врага, честно и умело выполняющим свой долг перед Советской властью».

Во время всей этой истории пострадал и небезызвестный Артузов, который вынужден был в покаянном письме на имя Менжинского доказывать свою лояльность, этим расплачиваясь за свои всегдашние попытки усидеть на двух стульях.