Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

В 1925―1927 годах Троцкий во главе своей окончательно сложившейся… группы в последний раз пошел на партию. К этому времени все военные гарнизоны были твердо за партию и против Троцкого. Только Ленинград представлял исключение… В этот последний раз, когда Троцкий… был не только побит, но и выброшен из наших рядов, как открытый враг, он оставил и в стране, и в армии кое-какие кадры своих единомышленников. Правда, количественно эти кадры были мизерны, но качественно они представляли известное значение…

Что представляют собой эти изменники и предатели персонально, кто они такие? Это, во-первых, комкоры Примаков и Путна, оба виднейшие представители старых троцкистских кадров. Это, во-вторых, комкор Туровский… Далее идут комдивы Шмидт и Саблин, комбриг Зюк, полковник Карпель и майор Кузьмичев.

Следовательно, к настоящему времени в армии арестовано 6 человек комсостава в „генеральских“ чинах: Примаков, Путна, Туровский, Шмидт, Саблин, Зюк и, кроме того, полковник Карпель и майор Кузьмичев. Помимо этой группы командиров арестовано несколько человек инженеров, преподавателей и других лиц начальствующего состава „рангом и калибром“ пониже».

Собственно говоря, ничего невозможного в этом разделе выступления нет. Действительно, Троцкий, будучи наркомвоенмором, активно вербовал в рядах своего ведомства сторонников — он был бы круглым дураком, если бы этого не делал. И коль скоро многие курсанты той же военной академии, других училищ в то время были за Троцкого, то неудивительно, что часть из них тайно сохраняла верность опальному вождю. Ничто человеческое офицеру не чуждо, и водораздел Сталин — Троцкий проходил и через армию, как он проходил через партию, госаппарат и прочие структуры. С того времени они выросли в чинах и вполне могли дорасти и до старших офицеров и генералов. Так что ничего неправдоподобного пока что Ворошилов не сказал.

Чем дальше — тем интереснее… За что был арестован начальник штаба авиабригады майор Кузьмичев?

«Вопрос следователя: „Что вами было практически сделано для подготовки террористического акта над Ворошиловым в осуществление полученного задания от Дрейцера в феврале 1935 года?“

…Кузьмичев, добровольно взявший на себя выполнение теракта, отвечает на вопрос следователя:

„На маневрах в поле с Ворошиловым мне встретиться не удалось, так как наша часть стояла в районе Белой Церкви, а маневры проходили за Киевом, в направлении города Коростень. Поэтому совершение теракта пришлось отложить до разбора маневров, где предполагалось присутствие Ворошилова“.

„Где происходил разбор маневров?“

„В Киевском театре оперы и балета“, — отвечает Кузьмичев.

„Каким образом вы попали в театр?“ — спрашивает Кузьмичева следователь.

Кузьмичев отвечает: „Прилетев в Киев на самолете, я узнал о том, что билетов для нашей части нет. Комендант театра предложил занять свободные места сзади. Так как я намерен был совершить террористический акт над Ворошиловым во время разбора, я принял меры к подысканию места поближе к сцене, где на трибуне после Якира выступал Ворошилов. Встретив Туровского, я попросил достать мне билет. Через несколько минут Туровский дал мне билет в ложу“.

Дальше его спрашивают: „На каком расстоянии вы находились от трибуны?“ Кузьмичев отвечает: „Метрах в 15, не больше“. И вслед за этим он рассказывает, из какого револьвера должен был стрелять, почему он не стрелял: потому что якобы ему помешали, потому что все присутствующие в ложе его знали, что впереди две ложи были заняты военными атташе и иностранными гостями…

Косиор.

Она несколько сзади, эта ложа.

Ворошилов. Да, она сзади, и эти две ложи с иностранными гостями несколько заслоняли ложу, в которой разместился этот стрелок»…

Согласно официальной версии, это обвинение не то что абсурдно, а вообще полный бред. Ну какой во всем этом смысл? Но, если вдуматься, смысл-то есть. Во-первых, февраль 1935 года. Только что убит Киров. Если его убийство действительно дело рук оппозиционеров, то почему бы им, вдохновленным успехом, не захотеть продолжить террор, расправившись еще с одним верным сталинцем? Кроме того, что еще важнее, в случае смерти Ворошилова во главе армии естественным образом становятся либо Тухачевский, либо Якир. Ради такого куша стоило рискнуть.

Ворошилов упоминает еще одну любопытную вещь. Оказывается, дела против арестованных строились вовсе не только на подозрениях и их выбитых признаниях. Вот, например, как он говорит о Шмидте: «…через месяц этот наглец, будучи уличен фактами, сознался во всех своих подлых делах…»