Двоица

Сенатор взял ее руку собственной левой и крепко сжал. Между ними тут же установилось понимание, частое между людьми с обыкновенными особенностями, вроде леворукости или католического воспитания.

– Я очень много о вас слышал, – сказал Сенатор.

– От Арта? – спросила Мишка.

– Нет. – Сенатор отпустил Мишкину руку и двинулся в сторону «Китай-города», как бы утягивая Мишку за собой. Ему удавалось идти медленнее остальных прохожих, но не слишком вальяжно. В каждом его движении чувствовалась не только уверенность, но и усталость. Да, человек идет гордо, но он явно заслужил эту прогулку, этот отдых. – Я слышал о вас от друзей, с которыми вы работали в прошлом году. – Сенатор помедлил. – Убийство Итковского.

Мишка сморщилась. Дело Итковского было неприятное, потому что закончилось ничем. То есть, конечно, если бы человек, пригласивший Мишку присоединиться к расследованию, сразу рассказал ей все детали дела, она бы и браться за него не стала. А так вышло плохо.

Мишка две недели пыталась разобраться в запутанной жизни московского художника и акционера Владимира Итковского и совершенно внезапно обнаружила, что за несколько дней до его смерти к нему домой заходил известный чеченский боевик Муслим Газиев. Мишка поговорила с теми же свидетелями, которые только что клялись, что никто не мог желать Итковскому смерти, и оказалось, что художник уже второй год жил на чеченские деньги. На такие случаи у Мишки был разработан специальный протокол, который она в шутку называла «Колокольный звон». Мишка собрала всю информацию про Итковского и Газиева и скинула анонимно знакомому, у которого были связи в редакции ПиС. Статья «Личный акционер Кадырова» разлетелась по интернету – Мишкина работа была выполнена. За себя Мишка опасалась не особенно – хотя бы потому, что про убийство и так слышали очень многие, материал мог собрать кто угодно.

И вот теперь оказалось, что Сенатор знает, что Мишка участвовала в этом расследовании.

– У меня друг общался с Володей, не близко, – сказал Сенатор. – Кто ж знал, что он на чеченские деньги чудит.

– Давайте поговорим про Катю, – сказала Мишка.

– Да, конечно, простите, – сказал Сенатор. – Что вам интересно?

– Опишите Катю, пожалуйста, – попросила Мишка. Ее мнение о Сенаторе успело немного улучшиться, и она предположила, что, называя качества подруги, он в первую очередь скорее упомянет ее ум, а не внешность.

– Она была очень умной персоной. С ней всегда интересно было, – сказал Сенатор. – Ну то есть она всем нравилась. И внешне тоже.

– У вас с ней был роман? – спросила Мишка. Что-то ей почудилось в этом «Ну».

– Что? – переспросил Сенатор. Мишка подумала, что он станет отнекиваться, но вышло иначе. Сенатор покачал головой: – Романа, наверное, не было. Секс был, пару раз.

– А Софья об этом знает? – спросила Мишка.

– Она там была, – сказал Сенатор. – Так что, пожалуй, знает.

И снова Мишку впечатлило то, что ему удалось не прозвучать хвастливо. Было понятно, что это не просто уверенный в себе, а уверенный в своем мире человек.

– Понятно, – сказала Мишка. – А что еще вы скажете про Катю?

– Если вы про наркотики, то да, принимала, – сказал Сенатор. Он показал рукой – чуть-чуть.

– Какие? – спросила Мишка.

– Софьины, Двоицу, и по мелочи что-то.

– А откуда Софья берет Двоицу?

– Я не знаю, она очень скрытная. Может, даже лично знакома с производителями, – сказал Сенатор.

– Понятно. Расскажите про последний раз, когда вы видели Катю, – попросила Мишка.

– Она пришла к Cофье вечером, поздно, около одиннадцати. Там были Нина, Котя и Вершик. Мы смотрели фильм.

– А когда Катя ушла?

– Утром, вместе с Софьей, – сказал Сенатор. – Или нет, простите. Раньше. Я ушел до Софьи, не знаю, когда она сама ушла.

– Что, вы думаете, случилось с Катей? – спросила Мишка.

– Я думаю, что она упала под поезд. Еще вечером она приняла таблетку, а значит, весь следующий день была еще не совсем в себе, – сказал Сенатор. – Я их обеих уговаривал никуда не ходить, но у Софьи были занятия, а Катя сказала, что у нее встреча или свидание…

– Что вероятнее? – спросила Мишка.

– Я не помню. – Сенатор покачал головой. – Черт.

– Где вы были во время убийства? – спросила Мишка.

– Дома, я живу недалеко от «Кропоткинской». Я весь день провалялся дома. Около двух тридцати ко мне пришла Нина, – сказал Сенатор. – Только я все плохо помню.

– Ничего. А что вы думаете про Софьины подозрения?

– Она очень переживала. Знаете, у Сони очень сложные отношения с религией, она во всем видит знаки. Катя упала под поезд, а за несколько месяцев до этого они вместе наснимали фотографий в метро, вот Соне и показалось, что что-то не так.

– То есть на фотографии Софьина рука? – уточнила Мишка.

– Да, они тогда их много сделали, – сказал Сенатор.

– У вас нет каких-нибудь еще фотографий? Ну, кроме той, которая у Софьи в инстаграме?

– Нет, это нужно у Сони спросить. У нее наверняка сохранились.

– А как вы думаете, почему Соня все равно решила со мной встретиться, даже если знала, что фотография ее собственная? – спросила Мишка.

– Может быть, она хотела заземления, поговорить с кем-то вне тусовки, – сказал Сенатор.