Двор халифов

Как и в случае с Домом Визирей, рассказ о посещении византийских послов в 917 году дает нам яркую картину дворца в период его расцвета. Описанное ниже выступление халифа на публике являлось чрезвычайно важным событием в жизни города, и еще более важным оно было для самого визиря. Вообще-то послы не являлись особо значительными персонами, как и дело, которое они приехали обсуждать — обмен пленными выполнялся множество раз и без всяких фанфар. Вероятно, послы были весьма удивлены и даже потрясены масштабом и манерой их приема. Но в Багдаде финансовые проблемы, которые сначала должны были коснуться визирей, а позднее халифа, уже ощущались. Ибн аль-Фурат прибег к одному из самых старых политических трюков — пустил иностранцам пыль в глаза, дабы они не догадались о существующих в халифате серьезных проблемах. Наверняка послы привезли домой в Константинополь сообщения о несметном богатстве и высокой культуре Аббасидов.

С рекламной точки зрения визит явно оказался успешным; у нас есть три или четыре его описания, которые углубляются в ценные детали великолепных мероприятий и рассказывают о впечатлении, которое они произвели на представителей древнего врага. Именно из этих рассказов мы можем попытаться реконструировать функции и внешний вид дворца Аббасидов.

Визит послов к халифу вызвал огромный интерес публики. Согласно традиции, оставшейся в царской семье от одной из наложниц халифа, византийцев заставили два месяца ждать в Тикрите на Тигре, чтобы подготовить для них дворцы^{311}

. Когда они наконец прибыли в Багдад, весь город высыпал посмотреть на них. Рынки, улицы, крыши и аллеи восточного берега заполнились людьми, жаждущими хоть мимолетно увидеть послов; каждая лавчонка или выходящая на улицу комната сдавалась в этот день за большие деньги. Река была заполнена судами всех типов, украшенных и расположенных в определенном порядке. Выходя из гостевого дворца, византийцы прошли через рады конных войск в форме, с седлами из золота и серебра, при полном вооружении.

Самый полный рассказ о приеме послов был представлен Хилалсм ас-Саби (умер в 1056 г.), официальным историком при администрации Аббасидов, который утверждает, что выстроил свою версию по записям, оставленным одним из внуков Муктадира^{312}.

Он начинает с описания 38 000 занавесей, которые были развешены во дворце. Их изготовили из золотой парчи и украсили изображениями кубков, слонов, лошадей и верблюдов, львов и птиц. Парча была привезена из Васита в Ираке, из Армении и Бахнасы в Египте. Кроме того, было использовано 22 000 ковров и дорожек из Даврака в Хузистане, а также Джахрума и-Дастагирда в Фарсе; эти ковры расстелили по всем коридорам, где шли послы. Еще были ковры из Дабика в Армении и Табаристана, их развесили в залах и альковах — в местах, которые было видно, но в которые не заходили.

Послы вошли в большие общественные ворота и сначала их провели во дворец, называвшийся Приютом Лошадей (хан аль-хайл),

представлявшим из себя большой двор, окруженный аркадами с мраморными колоннами. Справа и слева на этом дворе стояли лошади с золотыми и серебряными седлами, сопровождаемые конюхами. Затем послов повели по коридорам и переходам к загородкам с дикими животными (xaùp аль-вахш). Тут звери, приведенные из сада, подошли близко к людям, обнюхали их и приняли пищу из их рук. Затем делегация направилась во двор, где находились четыре слона, задрапированные парчой и атласом. На каждом слоне сидело по восемь человек из Синда и были установлены приспособления для метания огня. Наконец послов привели в загон для львов, где находились пятьдесят львов слева и пятьдесят справа — все в намордниках из ценен, каждого держал специальный работник.

Покончив со зверинцем, послы отправились в Новый Киоск, устроенный посередине сада. В центре павильона находился искусственный пруд размером примерно 15 на 10 метров, сделанный из полированного олова и окруженный рекой из такого же олова, которое сияло ярче, чем серебро. В «пруду» плавали четыре роскошные лодки работы мастеров из Дабика, украшенные парчой, золотом и серебром. Павильон окружал сад, в котором, как говорят, росло четыреста пальм по 2,5 метра высотой, и каждая была одета в резной тиковый футляр с медными кольцами от верхушки до основания. С каждой ветви свисали прекрасные финики, еще не совсем созревшие. Вдоль стен сада росли разные цитрусовые деревья — вероятно, в то время здесь были кислые апельсины, лимоны и лаймы; судя по всему, сладкие апельсины не были известны на Среднем Востоке и в Европе вплоть до конца пятнадцатого века, когда их привезли из Индии португальцы^{313}.