Двор. Книга 1

Через день Ефим предложил Иосифу новое пари: хотя Верховный Совет СССР еще не утвердил, можно считать, у нас уже шестнадцать союзных республик против одиннадцати, которые мы имели в прошлом году. Иосиф опять отказался, а Ефим сделал расчет, что если дело пойдет такими темпами дальше, за один год пять новых республик, так не за горами победа советской власти по всему земному шару, не говоря уже про Китай, где целые районы под контролем народно-освободительной армии и китайской советской власти.

Наконец Оля Чеперуха получила письмо от мужа. Письмо пришло из города Бендеры, который на другой стороне Днестра — прямо напротив Тирасполя. В первых строках Иона сообщал, что жив, здоров, дальше описывал город, среди населения много евреев, молдаван и бедняков, но что больше всего удивляет, это дешевые цены на базарах: он лично купил двадцать бубликов за двадцать копеек, а один солдат из его роты, Ата Дурдыев, по-русски два слова сказать не может, за десятирублевую облигацию — швейцарские часы с браслетом. Недаром говорят, дуракам счастье! Он тоже имел возможность, если бы держал при себе облигации, но кто мог предвидеть. А теперь местное население продает только за деньги. Оля смеялась и доказывала, что Иона, как всегда, дурит ее и хочет вызвать досаду, но через день пришло письмо от Степы Хомицкого из города Калараша, и он писал то же самое, хотя не мог знать, что писал Иона из города Бендеры.

Ефим высчитал, что двадцать бубликов ему, жене, Оське и Хильке хватило бы на целый день, а если взять на все остальное — селедку, цибулю, сахар — еще рубль, получится рубль двадцать в день, тридцать шесть рублей в месяц, а он имеет оклад триста семьдесят пять. К питанию надо приплюсовать квартиру, воду, свет, керосин, спички, мыло, и все равно каждый месяц остается почти половина зарплаты.

Иосиф Котляр сказал, действительно, неплохо, но есть маленькое неудобство: надо получать зарплату в Одессе, а на базар ехать в Бендеры и Калараш. Ефим ответил, один раз в неделю не страшно, англичане возят мясо из Австралии, которая в другом полушарии, но Иосиф придумал новую причину: бессарабцы не такие дураки, чтобы держать старые цены, и Ефим даром потратится на дорогу. А за десять рублей кило хорошей селедки можно купить в Одессе.

Из следующих писем Хомицкого и Чеперухи видно было, что цены действительно меняются, но, по расчетам Грани-ка, выходило, что и теперь билет в оба конца окупит себя несколько раз.

— Тогда скорей садись на поезд, — сказал Котляр.

— А пропуск! — засмеялся Ефим. — Кто мне выпишет пропуск? Я же не начальство, чтобы снимать сливки с молока.

— Так надо сделаться начальством, — дал совет Иосиф. Нет, замахал руками Ефим, он не хочет быть начальством: у начальства сохнет голова за других. Для этого надо иметь призвание от природы, чтобы человеку нравилось, когда его голова сохнет за других.

— Ефим, — скривил губы Иосиф, — Дегтярь прав: с тобой ни стать, ни сесть. Ты гальмо на локомотиве нашей революции.

Гальмо, засмеялся Ефим, это не по-русски, В Валегоцулове и Николаеве, там говорят: гальмо. А у нас в Одессе говорят по-русски: тормоз.

Оля и Тося третий день подряд стояли посреди двора со своими медными тазами и варили абрикосовое варенье. Клава Ивановна и Дина Варгафтик одолжили им примусы, и они могли, каждая, готовить сразу на двух. Когда надо было сделать базар или отлучиться в магазин, женщины с удовольствием становились на их место и предупреждали, пусть не торопятся, особенно через трамвайную линию, а то в спешке, не дай бог, случается всякое.

— Не каркайте! — весело отвечали красноармейки и спокойно делали свой базар.

Зюнчик с Колькой целый день торчали на Ланжероне и загорели, как черти. У Зюнчика по алгебре была переэкзаменовка на осень, но при его способностях достаточно посидеть внимательно три дня, чтобы сдать на «отлично». Оля потирала руки и говорила: пусть теперь с ним родной папочка повозится, а то разъезжает себе по заграницам!

Иона и Степа демобилизовались в конце июля, причем не дали знать заранее. Они появились во дворе среди бела дня, и Оля истерически закричала:

— Ой, люди, смотрите, кто пришел! Иона закричал ей в тон, что пришел дед Мороз, и пусть хватают подарки.

— Дурачок мой, — заплакала Оля, промокая слезы о мужнину гимнастерку, — на дворе июль — откуда дед Мороз!

Иона надел жене на голову новый шелковый платок с заграничными буквами по краям, а в центре веселые обезьянки прыгали с пальмы на пальму. Оля, когда увидела, сказала, что пальмы точно, как у нас в Аркадии, но носить платок с обезьянами на голове, чтобы все смеялись, — ни за что на свете!

Степа тоже привез платок с обезьянами, и Тося прямо заявила: сам покупал — сам будет носить. Аня Котляр тут же примерила, к ее зеленым глазам очень подходили шоколадные обезьяны, но Тося уже передумала и, кроме того, подарки не продаются.