Двор. Книга 1

Вечером Тося и Оля надели новые платки, лосевые сандалеты на плоском каблуке, взяли своих мужей и пошли в кино имени XX-летия РККА, бывшее Постышева. Показывали «Огни большого города», все видели картину уже по два и по три раза, но про Чарли Чаплина можно смотреть сто раз и не надоедает.

Мероприятие по встрече демобилизованных красноармейцев Хомицкого и Чеперухи, которое наметили еще в мае, пришлось немножко перестроить, с учетом изменений на международной арене: с одной стороны, новые границы СССР как важнейший фактор мира, с другой стороны, победа Гитлера над Францией как фактор, чреватый угрозой. Концерт детской самодеятельности подготовили в два дня: в свое время Гизелла хорошо поработала с ребятами, и теперь не стоило большого труда восстановить.

В президиуме сидели шесть человек: товарищ Дегтярь, демобилизованные красноармейцы со своими женами и Клава Ивановна. Официальное открытие вечера задержали на пятнадцать минут из-за нехватки стульев, все это время Ефим стоял возле президиума и держал руку на плече у своего друга Степы Хомицкого. Клава Ивановна даже подпустила шпильку, что Ефим ведет дружбу только со знаменитостями и не прочь афишировать перед народом.

— Малая, — сказал товарищ Дегтярь, — у тебя на глазах рождаются новые отношения между людьми. Смотри, не зевай, а то жернова истории не церемонятся.

Оля Чеперуха сидела как на иголках и поминутно спрашивала время. Иона Овсеич довел до сведения всех присутствующих, что президиум начинает волноваться, дальше оттягивать нельзя, и объявил вечер открытым.

В кратком вступительном слове он обрисовал, как выглядит на сегодня политическая карта Европы. Еще недавно самостоятельные страны, такие, как Дания и Норвегия, потеряли свою независимость. В мае сего года германская армия взяла под свой контроль также территории Голландии, Бельгии, Люксембурга и обошла, таким образом, знаменитую линию Мажино. Что же касается Франции, то ее судьба была предрешена задолго до начала военных действий, ибо пятая колонна, которая проникла во все звенья государственного и военного аппарата, пугая жупелом коммунизма, планомерно готовила измену. Поль Рейно, хотя у него были кой-какие благовидные намерения, фактически уже ничего не мог, а по-настоящему, и не хотел. С двадцать девятого мая по четвертое июня включительно, другими словами, в самый критический момент, Англия и ее премьер-министр, оголтелый антисоветчик Уинстон Черчилль, пришедший на смену небезызвестному капитулянту Невилю Чемберлену, бросили Францию на произвол судьбы, а сами были заняты эвакуацией своих войск из Дюнкерка. По сообщениям агентства Рейтер, переправилась трехсоттысячная армия, зато союзная Франция стала очередной жертвой предательства. Четырнадцатого июня, ровно за месяц до Дня Бастилии, Париж пал, а спустя восемь дней, двадцать второго июня, в Компьенском лесу, в том самом железнодорожном вагоне, где маршал Фош за двадцать два года до этого продиктовал капитуляцию побежденной Германии, Франция расписалась в своем поражении. Версальский мир, империалистический характер которого Советская Республика подчеркивала с первых дней своего существования, рассыпался, как карточный домик.

Одновременно с ослаблением империалистического лагеря происходил дальнейший рост СССР как в территориальном отношении, так и по числу народонаселения. Границы СССР в Европе значительно передвинулись на запад и теперь крепки как никогда. Строительство коммунизма в одной отдельно взятой стране, возможность которого была полностью доказана на историческом Восемнадцатом съезде партии, с каждым днем набирает новые темпы, и уже не за горами то время, когда сбудется вековая мечта рабочих, крестьян и всего трудового человечества: от каждого по способностям — каждому по потребностям. А пока за кордонами нашей родины мы по-прежнему видим два противоположных полюса: богатство и бедность, роскошь и нищету, обжорство сытых и вопли голодных.

Двадцать два года под игом боярской Румынии стонали наши родные братья — молдаване и украинцы. На одном берегу Днестра радость и счастье, на другом — слезы матерей и плач детей, на одном берегу звонкий смех и веселье, на другом — страдания и безработица. Знаменитый украинский писатель-демократ Михаиле Коцюбинский ярко описал, как филлоксера поразила виноградники бессарабского крестьянина. Но во сто крат страшнее филлоксеры, страшнее саранчи были румынские бояре и сигуранца. Под видом аграрной реформы они отняли у крестьян до двух третей принадлежавшей им земли. Количество неграмотных в бессарабских селах доходило до восьмидесяти процентов.

— Товарищи, — торжественно объявил председатель, — сегодня среди нас присутствуют демобилизованные из рядов РККА Хомицкий Степан и Чеперуха Иона, которые принимали непосредственное участие в освобождении народов Бессарабии. Они еще успели увидеть страшные следы капиталистического рая воочию, своими глазами, и хотят поделиться с нами. Попросим дружно!