Дворец из камня

Мири огляделась по сторонам. Вся эта древесина, снасти, паруса, должно быть, стоили целое состояние.

— Один из кораблей? Сколько же их всего?

Тимон поджал губы:

— Двадцать два.

У Мири невольно отвисла челюсть, но она тут же захлопнула ее рукой. Тимон улыбнулся, хотя ему было невесело.

— Я боялся того, что ты можешь подумать, если узнаешь, что я…

— Немыслимо богат? — продолжила за него Мири. — Купаешься в золоте?

Он пожал плечами:

— Мы платим подати господам, владеющим землей, на которой мы живем, как все простолюдины. Тем не менее морские богатства принесли моей семье благосостояние. Отец намерен заработать столько денег, чтобы королю больше ничего не оставалось, как предложить нам благородный титул. Отец считает меня глупцом, раз я борюсь за перемены.

— Он не прав, — уверенно сказала Мири.

Было видно, что Тимону приятно это слышать.

— В прошлом году я попытался продать один из его кораблей, а на вырученные деньги помочь семьям, пострадавшим при пожаре на арендованной земле. Он отправил меня обратно в Замок Королевы — просто не знал, что еще со мной делать. Если я не исправлюсь, не буду послушным сыном, он отошлет меня в дальние края, чтобы я на собственной шкуре узнал, каково это — быть бедным. — Тимон рассмеялся. — Но мне все равно, Мири. Есть более важные вещи, чем судьба одного человека. Это мне объяснила госпожа Сисела. Я не хочу прожить удобную, ничтожную жизнь. Хочу изменить мир.

Они возвращались на спущенных парусах. В доке собралась толпа, и еще с палубы корабля Мири услышала злые голоса.

Едва спустили трап, как Тимон сказал: «Пошли», — схватил Мири за руку и потащил за собой.

Толпа состояла из недовольных торговцев. Чиновник в зеленом крепил к большим глиняным кувшинам какие-то листки бумаги. Один листок оторвался и прилип к ботинку Мири. Она подняла листок и прочитала: «Получено в качестве королевской подати».

— Теперь он забирает растительное масло, — сказал Тимон, качая головой.

— Покушение на его жизнь напугало старикана, вот что я думаю, — откликнулся стоявший поблизости торговец, почти такой же низенький, как Мири, и с пушистой каштановой бородой. — Он все время увеличивает королевскую охрану и забирает больше подати, чтобы кормить ее.

— Он может взять все, что захочет? — спросила Мири.

— Он король, — ответил торговец.

— Да он настоящий бандит, — возразила она.

— Все они бандиты и грабители, вся шайка, — согласился торговец.

— Король уже претендует на часть всего зерна и мяса, ввозимого в Асленд, — сказал Тимон. — Если он и масло приберет к рукам, торговцы поднимут цену на остатки. Богатые могут себе позволить платить больше за масло, хотя и будут недовольны. Пострадают босоногие, которым даже при нынешнем положении едва по карману хлеб. Но конечно, короля мало заботит, что его жадность может привести страну к голоду.

— Если бы кто-то что-то украл на горе Эскель — пусть даже сам глава нашего деревенского совета, — отец со своими друзьями быстро бы ему разъяснил, что к чему.

— У короля собственная армия, — сказал Тимон.

— Так пора кому-нибудь сказать королю, чтобы он перестал вести себя как бандит.

У Тимона загорелись глаза.

— Ты права, Мири. Давно пора.

Он сорвал бумажку с ближайшего кувшина и скомкал ее.

Мири перестала дышать. Она вовсе не имела в виду, что он должен подвести себя под арест. Ей вспомнился муж Сиселы. Она безотчетно попыталась внушить Тимону: «Остановись». Обычное предостережение, но под ногами не было линдера, чтобы его передать. Впрочем, все равно уши жителя равнины ничего бы не услышали.

Тимон сорвал еще одну бумажку.

— Нет, — сказал он.

Чиновника сопровождали двое солдат, их серебряные нагрудники и высокие жесткие шапки выдавали в них королевских гвардейцев. Один обратил внимание на Тимона. Нахмурившись, он приблизился. Мири прикрыла ладошками рот.

Тимон принялся срывать все уведомления о подати, до которых мог дотянуться, приговаривая:

— Нет! Нет!

Оба солдата чуть не накинулись на Тимона. Один уже вытягивал из ножен меч.

Тогда низкорослый бородатый торговец подхватил:

— Нет!

К нему присоединился другой. Потом еще один. Солдат замер.

— Нет! — повторил Тимон, и с этим словом общее отчаяние переросло в гнев.

Торговцы сомкнули ряды, подойдя к Тимону, и начали скандировать «Нет, нет», срывая уведомления. Солдаты отступили.

Для Мири не было более убедительного слова. И более опасного. Что случится, если и она присоединится к бунтовщикам? Узнает ли ее чиновник из дворца?

— Нет, — едва слышно выдохнула Мири, не шевеля губами.

Этот клич превратился чуть ли не в песню, «Марш босоногих», гудевший у нее в голове, проникший в каждый мускул, да так, что ей захотелось сделать что-то.

— Нет, — прошептала Мири, думая о двух золотых монетах, завернутых в шаль, и пятерых козах, которые поворачивали головы на ее голос. — Нет, — сказала она, представляя, как подати приведут на грань нищеты всю деревню. — Нет! — повторила она, никогда прежде не чувствуя себя такой сильной.