Дворянин

Дальше затягивать нет никакого смысла. Борис выбрался наружу. Глянул на манометр. Нормально. Воздуха вполне хватает. Извлек из подсумка очередной мешок из прорезиненной ткани, на этот раз – побольше, подцепил к нему саквояж, наполнил воздухом и отправил на поверхность. Запаса в баллонах все еще достаточно для планомерного всплытия.

Измайлов уже начал подниматься, когда ощутил неприятный зуд меж лопаток и холодок, пробежавший от самых пяток до темени. Вообще-то он человек несуеверный и прежде во всю эту бредятину типа шестого чувства попросту не верил. Но только до того момента, пока ему не пришлось принять как данность реалии этого мира. После такого поверишь уже во что угодно.

Борис резко, насколько это вообще возможно в водной толще, обернулся и увидел приближающуюся к нему огромную белесую акулу. Хищница была от него в каких-то двух-трех метрах и уже разевала свою страшную пасть. Тело словно обдало кипятком и тут же бросило в ледяной холод. Сказать, что представшая перед Борисом картина была страшной, – это не сказать ничего.

Но, по счастью, Измайлов уже не тот мальчик, что покинул Морозовск, хотя и тогда труса не праздновал. За прошедшее время он успел заматереть и закалиться, а потому, несмотря на обуявший его страх или даже ужас, все же не растерялся.

Правда, все, что Борис успел сделать, – это упереться правой рукой в острый нос твари. Использовать ружье-палку не было никакой возможности, и оно беспомощно повисло на темляке. Тело толкнуло вперед, при этом ноги потянуло прямиком в пасть акулы. Огромную, устрашающую и заполненную множеством белоснежных острых зубов.

В последний момент Измайлову все же удалось упереться коленом в оголившуюся десну верхней челюсти. Пытаясь захватить верткую добычу, акула мотнула своей башкой, но не преуспела. Бориса подбросило вверх, и он перевернулся в воде, успев заметить, как туша злобной твари проплыла под ним.

Взгляд вверх. Вон оно, днище катера, а чуть в стороне – корпус «Газели». Близок локоток, да не укусишь. И дело вовсе не в том, что экстренное всплытие может сказаться на самочувствии. В конце концов, не такая уж большая глубина, да и при наличии «Аптечки» думать об этом по меньшей мере несерьезно. Вот только хищница, разворачивающаяся для второго захода на цель, не позволит ему всплыть.

Измайлов перехватил ручку ружья-палки и взвел курок. Лучше, конечно, произвести выстрел, ткнув тварь. Но на всякий случай не помешает и возможность спуска. В конце концов, оружие у него двойного действия. Хотя расстояние, на котором можно эффективно использовать этот выстрел, измеряется едва ли не считаными сантиметрами.

Все же с его психикой творится нечто непостижимое. Вот о чем должен думать человек в такой ситуации? А Борис видел перед собой полотно, полное динамики, напряжения и ужаса. Раззявленную страшную пасть и пловца, противостоящего дикой первозданной ярости. Дурдом, да и только!

Долго ждать атаку не пришлось. Акула описала круг и пошла на новый заход. Она была настолько восхитительна и притягательна в своей стремительности, плавности и хищной грации, что Борис невольно залюбовался ею. Но не настолько, чтобы оцепенеть.

Он встретил хищницу лицом к лицу, приняв горизонтальное положение. Она вновь попыталась его схватить, но в этот раз Борис был готов. Ему удалось разминуться с ней. Ноги, конечно, опять затянуло к ней, но на этот раз не в пасть, а под брюхо. Оказавшись под акулой, Измайлов ткнул ее ружьем-палкой в бок. Раздался гулкий удар, отозвавшийся болезненным эхом в его голове. Акула тут же дернулась и начала извиваться всем телом.

Одновременно с этим на месте схватки оказался какой-то пловец, сжимающий в левой руке запасные баллоны, а в правой – отточенный клинок солидных размеров. Уже получившая ранение акула рванулась вперед, и отточенная сталь, вонзившаяся в тело за грудным плавником, вспорола бок, вываливая внутренности.

Борис в удивлении узнал Якова, который наконец выпустил баллоны, осмотрелся, не обнаружил новых напастей и сделал знак Борису: мол, чего замер, всплывай. Умереть не встать!

– Ну и как оно тебе? – поинтересовался Григорий, когда Борис забрался в катер.

– Да обалдеть. Я чуть не обделался. Яша, спасибо от всего сердца! Я твой должник.

И плевать, что к этому моменту он и сам уже вогнал в бочину твари увесистый кусок свинца. Ганин без раздумий бросился в воду без снаряжения, с одним только ножом. Тут никаких «но» и быть не может. Только земной поклон и искренняя благодарность.

– Так ты там уж вроде и сам управился, – с виноватой миной произнес Яков.

– Это еще бабка надвое сказала, как я там управился. А ты этой твари кишки наружу выпустил с гарантией, – убежденно возразил Борис.

– Пустое, – отмахнулся моряк и почесал в затылке. – Ты… это. Извини, Борис Николаевич. Баллоны-то я утопил. Ничего другого увесистого, чтобы быстро спуститься, не было.