Двуявь

– Программа для экскурсантов широка и разнообразна, – продолжал загорелый живчик (титр подсказал его должность: пресс-секретарь Фарсидского райкома КПСС). – Нагорье таит в себе множество загадок, которые ставят исследователей в тупик. Например, природный феномен, шутливо прозванный посадочной площадкой пришельцев…

Юра, отвесив челюсть, уставился на экран, где торчал обтёсанный скальный выступ – такой же, как тот, что был на Кавказе.

***

Закат догорал. Лазурная эмаль с небосвода крошилась, осыпаясь за горизонт. Апельсиновые дольки фонарей засветились, брызнули соком на деревья, тротуары и крыши. Воздушные «черепашки», слетаясь к посёлку со всех сторон, подмигивали сигнальными огоньками.

Юра сидел на кухне, не зажигая света. Чай в чашке давно остыл, настенный телеэкран был выключен; мысли ворочались тяжело, будто пропитались за день неправильной гравитацией.

Он так и не определил для себя, как относиться к увиденному днём репортажу. Кадры намертво впечатались в память. Нет, площадка на марсианском нагорье не выглядела безупречно ровной и гладкой – её изъязвили трещины, запорошила пыль. Площадку эту, при желании, в самом деле можно было принять за прихоть местной природы, но Юра-то видел земной аналог, поэтому не мог ошибиться.

Тогда, в спорткомплексе, досмотрев репортаж, он хотел было позвонить Фархутдинову, но представил себе очередной разговор-шараду и только махнул рукой. Настроение испортилось окончательно. Он отпросился с тренировки, сославшись на самочувствие, и поехал домой, а теперь вот гадал – что дальше?

Слетать на Марс, посмотреть своими глазами? Технически – не проблема, раз уж рекламируются экскурсии. Предположим, он там отыщет такой же символ. И что? Сфотографирует и полетит обратно? Полная глупость.

А вдруг знак на скале – некий ключ? Не в фигуральном, а в прямом смысле? Артефакт, который можно задействовать, активировать, и способен на это только первокурсник Самохин? Говорил ведь хитрозадый чекист, что Юру выбрала «мать-история»…

Комсомолец! Береги историю – твою мать!

Обхохочешься.

Всё-таки комитетчики подобрали к нему подход. Психологи, блин, чтоб им всем икнулось. Подвели к жгучей тайне, позволили прикоснуться, а дальше – сам, мол, решай, как совесть подскажет. Знали ведь, гады, что не такой у него характер, чтобы бросить и отвернуться, притворившись, что ничего не видел.

Ладно, вот он додумался до того, что надо «активировать» символ. Но как это должно выглядеть? На Кавказе он притрагивался к скале, даже ножом поскрёб, и ничего не произошло. С какого перепуга на Марсе будет иначе?

Может, всё-таки придёт подсказка во сне? И наутро он будет знать, что делать с этой наскальной росписью? Допустим. Но тогда не проще ли будет слетать ещё раз в Кабардино-Балкарию, чем на Марс?

Нет, не проще. Чтобы найти дорогу к той кавказской горе, придётся снова обращаться в «контору». Есть такое желание? Нафиг, нафиг. Это во-первых. А во-вторых, неизвестно ещё, чем закончится «активация». Перемкнёт там что-нибудь, условно говоря, сдетонирует и бабахнет на весь Кавказ. В такое, конечно, не очень верится, но…

В общем, раз уж есть выбор, ставить эксперименты желательно подальше от дома – и вообще от Земли.

Вот прямо завтра и смотаться. Чего откладывать? Собственно говоря, на Марс он давно хотел, но всё время что-то мешало – то городская спартакиада, то экзамены, то ещё какая-нибудь фигня. А тут – пожалуйста, повод представился. Хорошо бы Тоню с собой взять, но увы. Вдруг там и правда будет опасно? Лучше не рисковать – разобраться с этими постылыми тайнами, а потом гулять в своё удовольствие.

Да, лететь надо одному – пропустит ещё несколько лекций, но вряд ли это осиротит большую науку. А в случае чего, комитетчики отмажут перед деканом, хоть какая-то от них польза.

Надо только Тоню предупредить, что свидание откладывается.

Он поднялся из-за стола и принялся бродить по квартире, подбирая формулировку. В темноте изумрудно светились цифры на настенных часах, мерцал рубиновый глазок под телеэкраном, игриво подмигивал оранжевый индикатор на моноблочной восьмиядерной «эвке» (по паспорту – ПЭВМ «Ветлуга-16Д»), подаренной дедом по случаю окончания школы.

Прикоснувшись к браслету, он послал вызов.

– Привет, – сказала Тоня. – Что, закончилась твоя тренировка? И как успехи?

– Успехи блистательные, публика рукоплещет. Слушай, тут такое дело… В общем, мне надо уехать на пару дней. Так что завтра опять не получится, извини.

– Случилось что-то?

– Нет, ничего такого. Долго рассказывать – потом, когда вернусь, дам тебе подробный отчёт. Может, даже с картинками.

– Юра, я слишком надоедливая, наверно, утром тебя уже дёргала и вообще, но мне опять неспокойно. Как будто что-то плохое вокруг сгущается, а я никак сообразить не могу…

– Ну, перестань, не выдумывай. И не читай больше на ночь свою «Кассандру», она на тебя неблаготворно влияет.

– Шутишь ты всё, Самохин, – она вздохнула, – разговор переводишь. Ладно, езжай уж, раз говорить не хочешь.

– Тонь, ты только не обижайся. Как приеду, сразу тебя наберу…

– Да поняла я, поняла. Буду ждать.