Двуявь

Потом они болтали и завтракали, разглядывая салон и соседей. Наконец, когда первое возбуждение схлынуло, Тоня достала планшет, а Юра откинулся на спинку сиденья и смежил веки. Он сам не заметил, как провалился в дождливый мир, помеченный буквой «тет».

Глава 6. Пустышки

Заглянув утром в холодильник, Марк порадовался Аркашиной предусмотрительности – несколько бутылок светлого пива ждали в полной готовности, поблёскивали маняще. Сковырнув пробку с одной из них, он присосался к горлышку. Выдул две трети содержимого одним махом и, отдышавшись, опустился на стул. Подумалось с грустью, что молодость уже не вернёшь. Где они, те достославные времена, когда вечерами можно было пить, как верблюд, а утреннее похмелье не казалось инквизиторской пыткой и лечилось горячим кофе?

Да и вообще, была ли она, та молодость? Или тоже приснилась, как солнечная страна, в которой над городом летают маршрутки?

Сны, кстати, становятся всё отчётливее. Если в прошлый раз запомнилась разве что разрисованная скала да пресловутая «гравитация», то теперь проступили городские пейзажи, зазвучали звонкие голоса. Что-то, кажется, говорилось про марсианскую экспедицию. Впрочем, неудивительно – у них же там целый космодром на окраине. Прямо коммунизм, ёлки-палки.

Везёт дуракам. А у нас тут даже солнце – и то в консервах…

Марк с неудовольствием покосился на банку, этикетка которой была помечена крестиком. Делать нечего, придётся сгонять на этот фруктово-ягодный комбинат, или как он там правильно называется. Глядишь, и найдётся очередная зацепка.

Дверь из комнаты приоткрылась, и появилась Эля. В рассветной мгле она походила на привидение – бледная, тощая и унылая. Накануне она, подкошенная стрессом и красненьким, отключилась раньше других – рухнула на тахту, как бревно, и перестала на что-либо реагировать. Аркаша отпустил по этому поводу пару шуточек в своём стиле, а добрая Любаня поохала, жалея «бедную девочку».

– Как спалось? – полюбопытствовал Марк.

– Не знаю даже… Как будто в яму какую-то провалилась…

– Садись, чего стоишь. Пиво будешь?

– Нет, наверно… Мне на работу…

Налив ей нарзану, который тоже обнаружился в холодильнике, он спросил:

– Думаешь, кафе открыли уже?

– Не знаю, – повторила она, – но я всё равно пойду, а то хозяин убьёт.

– Ты ж вроде увольняться хотела? Вчера грозилась.

Она вздохнула и не ответила. Сидела, неловко сгорбившись, держала кружку двумя руками и отхлёбывала маленькими глоточками. Марк, допив своё пиво, поставил бутылку под раковину – в компанию ко вчерашним, из-под коньяка и вина. Сказал:

– Я тоже сейчас поеду – дела.

– А потом? – она взглянула на него через стол и тут же потупилась, испугавшись собственной дерзости. – Я просто вспомнила – вчера этот страх, пока я одна была…

– Эля, – сказал он, – мы вряд ли ещё увидимся. Это и для тебя будет лучше, можешь поверить.

Он встал и вышел в прихожую, она следом; надели куртки. Из спальни доносился Аркашин храп. Гости шагнули на лестничную площадку, дверь за ними захлопнулась со щелчком. Молчали и в лифте, и во дворе – лишь когда вышли к остановке, Эля сказала:

– Автобус идёт. Ты едешь?

– Мне в другую сторону. Давай, удачи с хозяином.

Мокрый «ЛАЗ» с синей полосой, собрав пассажиров, прокашлялся и отчалил. Марк, проводив его взглядом, перешёл улицу, поднял руку – остановилась желтовато-коричневая «шестёрка». Водила – сонный детина лет двадцати пяти – подтвердил, что улицу Тепличную знает, а дом девяносто восемь – найдёт, и больше за время поездки не проронил ни слова. Магнитола подвывала дождю блатным хрипловатым тенором.

Продрогшая Змей-гора подползла к окраине города, выдвинулась из редеющего тумана. Дорога, ведущая в её сторону, шла вдоль трамвайных путей, блестели влажные рельсы.

Конечная остановка трамвая располагалась на границе частного сектора. Деревья здесь росли густо, почти скрывая дома; одно из них, торчащее недалеко от поворотного круга, чем-то неуловимо отличалось от остальных. Приглядевшись, Марк попросил шофёра:

– Будь добр, останови на минуту.

Тот послушался. Похмельный сыщик полез наружу, коротко бросив:

– Сейчас вернусь, из вида не пропадаю.

Водитель с сомнением посмотрел на него – прикидывал, не удерёт ли клиент с деньгами, но возражать не стал. Решил, очевидно, что пассажир уже староват для спринта – догнать, в случае чего, не проблема.

Подойдя к ореховому дереву ближе, Марк убедился, что зрение не обманывает. Листва на ветках была (или, по крайней мере, казалась) чуть свежее и ярче, чем в окрестных садах, будто её подсветил случайный солнечный луч, неведомо как проникший сквозь пелену над городом.

А на гладкой коре был нацарапан перечёркнутый круг.

Чуть ниже виднелись три вертикальных чёрточки в ряд – не то римская тройка, не то число 111. Марк не спешил гадать, что это может значить, лишь удовлетворённо кивнул. След не утерян – здесь, на Тепличной, ждёт нечто по-настоящему важное.

Кстати, а ведь эти циферки-единички – явный прогресс. Раньше буква «тет» появлялась всегда сама по себе, без каких-либо дополнений, а тут уже целая композиция. Осталось выяснить её смысл.