Дыбенко

29 октября 1921 года П. Е. Дыбенко прибыл в академию на выпускные экзамены. К ним основательно подготовился и все предметы сдал блестяще. В июне 1922 года П. Е. Дыбенко вручили диплом. В этом же году вышел из печати его теоретический труд «Военная доктрина и эволюция армии». Отправил в издательство рукопись «Мятежники». Завершал мемуары «Из недр царского флота к Великому Октябрю». «Счастливый у меня год», — говорил он жене… Он радовался, что Коллонтай порвала с «рабочей оппозицией». Произошло это после III конгресса Коминтерна, делегатом которого она была. На конгрессе Коллонтай выступила в защиту «рабочей оппозиции», тем самым нарушила решение X съезда РКП (б), признавшего пропаганду идей анархо-синдикалистского уклона несовместимой с принадлежностью к Коммунистической партии. Никто не поддержал ее, Коллонтай оказалась одинокой на конгрессе. Делегаты единодушно одобрили доклад и тезисы В. И. Ленина о тактике РКП (б)…

Коллонтай и Дыбенко жили в Москве. Вроде у них все обстояло благополучно. Только Павел замечал, что жена последнее время сильно изменилась, часто раздражалась без всяких причин, на телефонные звонки отвечала резко: «Я сегодня занята»; «Срочно заканчиваю статью в «Правду»; «Задержусь в Коминтерне»; «Вызывают в Центральный Комитет»…

«Работала она всегда много, однако находила время для встреч, которые радовали, окрыляли обоих… Значит, дело в другом, — размышлял Дыбенко. — Разница в возрасте?.. Видимо, я виноват: был невнимателен, редко писал из Одессы… Часто спорю. Но ведь спорим по принципиальным, политическим вопросам. Вот хотя бы недавний резкий разговор. Так ведь он начался еще в Петрограде, даже до нашей женитьбы. Шура дала мне свою книгу «Социальные основы женского вопроса», изданную в 1909 году. «Хочу знать твое мнение». Прочитал и высказал все, что думал: «Отличная книга, написана с большим знанием дела». Объяснил, с чем не согласен. «Ты пишешь: на смену принудительной форме брака идет свободный союз свободных индивидуумов. Идеал «свободной любви», рисующийся изголодавшемуся воображению борющейся за союз эмансипации женщин, несомненно, соответствует той норме отношений между полами, которую установит коллективное общество». В общем хорошо, хотя и заумно. Только вот насчет «свободной любви» и всего, что ты в нее вкладываешь, решительно не согласен. Нельзя об этом говорить сейчас, люди еще не подготовлены — не поймут или поймут извращенно, по-своему». — «Нет, не рано, Павел», — ответила с раздражением. Каждый остался при своем мнении.

Снова произошел нелицеприятный разговор — теперь уже о художественных произведениях, только что написанных Коллонтай: «Дорогу крылатому Эросу»[40] и «Любовь пчел трудовых».

— Ты, Шура, проповедуешь «свободную любовь». Не обижайся, не тем ты занимаешься. Да и выступления на диспутах пора прекратить… Прежде чем вступить в полемику с тобой, я проштудировал работу Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» и убедился в правоте своих выводов. Ты отрываешься от реальности, паришь в воздухе, перепрыгиваешь через целые эпохи…

— Но суть вопроса ты не отрицаешь?..

— Нет, но люди, к которым ты обращаешься, еще не родились. Давай вспомним, что говорит Энгельс в конце главы «Семья». «Когда эти люди появятся, они отбросят ко всем чертям то, что согласно нынешним представлениям им полагается делать; они будут знать сами, как им поступать, и сами выработают соответственно этому свое общественное мнение о поступках каждого в отдельности — и точка».

— Вот я и хочу помочь молодым людям вырабатывать это «общественное мнение»…

— Но пойми, этих людей еще нет! А современников, особенно молодежь, следует учить жить и строить нашу советскую семью!.. Именно советскую, сегодняшнюю! Твои же литературные вымыслы и разглагольствования на диспутах только засоряют мозги. Не давай повод обывателям (контрреволюционерам особенно!) орать на всех углах: «Сама большевичка Коллонтай против семьи, за «свободную любовь»!»

— Хватит, Павел! — строго произнесла Коллонтай. — Слова, подобные твоим, уже слышала. Не первый обвиняешь меня в смертных грехах.

— Вот и делай правильные выводы… Ты выпустила, словно джинна из бутылки, своего «крылатого Эроса», теперь попробуй загони его обратно! Черта с два! Будет он порхать над землей да чирикать: «Любовь многогранна!», «Любовь многострунна!» И ссылаться будут: мол, сама Коллонтай утверждает, что идеология рабочего класса не ставит формальных границ любви. Калечишь ты, Щура, молодежь!

Дыбенко настоятельно рекомендовал Коллонтай прекратить литературную деятельность.

Коллонтай перестала заниматься беллетристикой.