Дыхание дьявола

– Это пролив Зонд, – объяснил Гумбольдт. – Он разделяет Суматру и Яву. Ширина его примерно тридцать километров. Если посмотрите вправо, увидите небольшое скопление островов. Это Кракатау. То, что от него осталось, – он передал Оскару подзорную трубу. От острова остались одни фрагменты. Как будто корень гнилого зуба, возвышающийся над водой. Какой же должна была быть сила взрыва, чтобы превратить остров в такое?

– Сколько нам еще лететь? – спросила Лена.

Гумбольдт указал на юг:

– Батавия там. Видишь, где побережье немного изгибается влево? Думаю, что через полчаса мы будем на месте. Достаточно времени, чтобы все убрать и подготовить корабль. Мы же хотим произвести хорошее впечатление. Все знают, что делать? Тогда за работу.

Генерал-губернатор Поортвлит как раз намыливал подбородок помазком из барсучьей шерсти, когда в дверь громко постучали.

– Войдите!

Появилось красное лицо с блестящими от пота щеками.

– Простите, что беспокою, ваше превосходительство!

– Здравствуй, Мартен. Входи. Я вот бреюсь. Что у тебя?

Мартен де Врис оказался тучным мужчиной с круглой головой и веснушчатым носом. Коротко стриженые светлые волосы скорее напоминали всходы пшеницы. Внушительному брюшку и одышке он был обязан кличкой Паровой Котел.

– Дело в том… в общем… Будет лучше, если вы сами все увидите.

Поортвлит нахмурился.

– Увижу? Что именно?

Мартен торопливо прошел через комнату и распахнул окно.

Дом генерал-губернатора, словно на удобном наблюдательном пункте, расположился на склоне холма за городом. Отсюда открывался великолепный вид на крыши и переулки, площади и оживленные улицы. Справа располагался квартал ткачей и суконщиков. За ними обустроились портные и сапожники, ювелиры и корзинщики. Левее были лавки торговцев пряностями, чаем и кофе, рестораны, овощные ряды и булочные. Ближе к гавани здания становились выше. В огромных складах работа кипела, словно в ульях. Сюда доставляли товары, регистрировали, пересчитывали, перекладывали в ящики или мешки, расставляли на хранение. Раз в неделю в большой торговой конторе проходил аукцион, где торговцы могли приобрести предметы роскоши со всего мира. В основном покупали кофе, какао и чай. В Батавии жизнь била ключом. Простые рабочие, состоятельные торговцы, утонченные дамы, авантюристы, уличные девицы и азартные игроки – всем здесь нашлось место. Город представлял собой настоящее смешение наций. За последние десять лет доход населения удвоился. Сюда со всех концов земли устремились люди в надежде разбогатеть. Китайцы, японцы, британцы, французы и немцы, не говоря уже об австралийцах, известных своим горячим темпераментом, регулярно устраивали драки в трактирах. В Батавии царил дух авантюризма, и Поортвлит был именно тем человеком, обладающим холодной головой и твердой рукой, который всем этим управлял. Мартен указал вверх и воскликнул:

– Вот, вот! Смотрите же! Смотрите!

Поортвлит вытер пену с подбородка и подошел к камердинеру. Сначала он ничего не мог разобрать. Свет был слишком ярким, и нужно было время, чтобы глаза привыкли. Потом он увидел что-то вроде темного облака, которое приближалось к ним. Невероятно, но оно летело против ветра!

– Что это такое, Мартен? Гигантская птица?

Камердинер покачал головой.

– Слишком компактное, ваша честь. Скорее, что-то вроде воздушного шара. Но такого шара я еще не видел. Видите, он вытянутой формы? Даже корпус. А справа и слева висят две гондолы с моторами.

Поортвлит нахмурился. Он сразу понял, что это было.

– Знаешь что, Мартен? Кажется, это дирижабль. Совсем недавно о нем была длинная статья в «Популярной механике». Якобы над ним работают сразу в нескольких странах, причем Германия лидирует. Я тут думал… – Он замолчал. Потом сказал: – Не телеграфировать ли в Министерство иностранных дел Ван Шпруэну по поводу того немецкого исследователя? Как же его звали?..

– Гумбольдт, – ответил де Врис. – Карл Фридрих фон Гумбольдт.

– Правильно. – Поортвлит не отводил взгляда от странного летательного аппарата. – Когда, по мнению Ван Шпруэна, нужно его ждать? Он что-то говорил про начало апреля.

– Вы посчитали это шуткой.

Поортвлит кивнул.

– Совершенно верно. И до сих пор считаю. Никто не может так быстро преодолеть половину земного шара. Но мне уже начинает казаться, что я мог недооценить этого исследователя. – Он прищурился на солнце. – Мартен, велите подавать карету. Через четверть часа я еду в гавань.

14

Чем ниже они опускались, тем теплее становилось. Оскар ощущал, как с каждым метром поднимается температура. Сначала это было приятно, но скоро появился дискомфорт. На рубашке и брюках появились первые пятна пота.

– Это тропики, – объяснил Лилиенкрон с видом университетского профессора. – И это не самое плохое. Сейчас здесь засушливый период, так что могло быть и хуже. Приехал бы ты сюда в декабре или январе. В это время влажность почти стопроцентная, а температура около тридцати градусов. Сплошное мучение. Правда, через несколько дней к этому привыкаешь.