Дыхание снега и пепла. Книга 2. Голос будущего

Он смотрел на меня глазами полными слез… И тут раздался тоненький звук, похожий на жужжание комара. Глаза Алана медленно померкли, тело повалилось на землю, словно цветок с надрезанным стеблем. Из спины торчала стрела. Он кашлянул, сплюнул кровью и перекатился на бок, прямо на могилу сестры. Его ноги пару раз нелепо дрогнули, будто у лягушонка, а потом он затих.

Не знаю, сколько я простояла столбом. До меня медленно дошло, что подошел Йен с луком в руках. Ролло с любопытством обнюхивал мертвеца.

– Он прав, тетя, – тихо сказал Йен. – Жить он не может.

Глава 123

Возвращение

Бабуле Эбернети на вид было лет сто. Мне она нехотя призналась, что ей девяносто один. Старуха почти ослепла и оглохла, ее скрючило от остеопороза, голова тряслась, а кожа истончилась, как пергамент.

– Я всего-навсего мешок с костями, – скрипела она всякий раз, когда я приходила. – Зато все зубы целы.

Как ни странно, так и было. Думается мне, она и протянула почти целый век, потому что могла жевать мясо и овощи, а не одну только жидкую кашу, как большинство людей ее времени, которые едва проживали половину этого срока. Трудно сказать, почему бабуля зажилась на этом свете – то ли благодаря питанию, то ли из чистого упрямства. По мужу она была Эбернети, а в девичестве, как сама утверждала, носила фамилию Фрэзер.

Улыбнувшись при этой мысли, я затянула повязку у нее на голени. От бабули Эбернети остались кожа да кости, нога у нее была твердой и холодной, как деревяшка. Накануне она запнулась о ножку стола и заработала ссадину толщиной с палец. Для молодого человека – пустяк, но бабулины родственники переполошились и послали за мной.

– Заживать будет долго, но, если держать в чистоте, все будет хорошо. Ради бога, не давайте ей смазывать рану свиным жиром!

Младшая миссис Эбернети, которую в семье прозвали Молодой бабулей, хотя ей стукнуло семьдесят, смерила меня подозрительным взглядом. Как и свекровь, она свято веровала в целительную силу свиного жира и скипидара. Ее дочь с вычурным именем Арабелла, сокращенным до уютной Бабушки Белли, улыбнулась мне из-за плеча Молодой бабули. Белли не так повезло с зубами, в ее улыбке зияло несколько черных дыр, но она была женщиной веселой и добросердечной.

– Вилли Би, – напутствовала она внука-подростка, – спустись в подвал и принеси хозяйке мешок репы.

Я привычно отнекивалась, однако все вовлеченные стороны были хорошо знакомы с ритуалом, так что через несколько минут я шагала к дому, обогатившись на пять фунтов репы.

Репа пришлись весьма кстати. Конечно, после смерти Мальвы я заставила себя заниматься огородом. Пусть сердце у меня было разбито, но есть всей семье что-то надо. Последующие жизненные перипетии, в том числе длительное отсутствие, плохо сказались на осеннем урожае. Миссис Баг старалась, как могла, но наша репа, которую не съели жуки, тихо сгнила в земле.

Запасы порядком оскудели. Джейми с Йеном часто уезжали по военным делам, не принимали участия ни в охоте, ни в сборе урожая. Бри с Роджером ушли… В общем, мы собрали зерна вполовину меньше, чем в предыдущие годы. В коптильне оставалась половина оленьей туши. Зерна едва хватило бы на пропитание, не говоря уже о том, чтобы пустить его на продажу. В сарае под холстом хранились несколько мешков ячменя. Скорее всего, он так и пропадет, мрачно подумала я, потому что до наступления холодов ни у кого не нашлось времени замочить его и сделать солод.

Миссис Баг растила куриц на замену придушенным коварной лисой, забравшейся в наш курятник, однако дело шло медленно. Яичко на завтрак нам перепадало нечасто.

Зато у нас есть ветчина, причем много. А еще бекон, головка сыра, свиная вырезка и сало. И топленый жир.

Мысли вновь вернулись к многочисленному семейству Эбернети, к уютной многолюдной хижине – не то что опустевший Большой Дом.

Ушли всего четверо, а без них так пусто. Я остановилась на ходу и оперлась о сосну. Сердце сжалось от тоски, и я дала волю чувствам. Джейми научил меня, что нужно проживать горе, впускать своих призраков. Вот я и впустила. Все равно от них не отмахнешься. Самое главное, утешала я себя, что они никакие не призраки. Мои родные живы и здоровы, просто далеко…

Острый приступ тоски медленно проходил. Спровоцировать его могло любое случайно обнаруженное сокровище – воспоминание о перепачканной медом мордочке Джемми, о смехе Брианны, о руках Роджера, ловко мастерящих из дерева очередную игрушку для сына, – они до сих пор валялись по всему дому. Пусть воспоминания влекли за собой боль, хорошо, что они у меня есть. Я сохраню их в своем сердце. Со временем боль сгладится, и они принесут утешение.

Я отдышалась. Спазм в горле прошел. Кстати, современная медицина поможет не только Аманде. Кто знает, вдруг удастся вылечить связки Роджера… С другой стороны, голос у него восстановился, стал глубоким и звучным, пусть и грубоватым. Он много работал над ним и, вполне возможно, захочет оставить все как есть.

Над головой, словно в знак согласия, качнулись на ветру сосновые лапы. Пора идти. День клонился к закату, скоро похолодает.