Дым

— Я все еще не могу поверить, что мы с ним родственники.

Чарли ждет, пока друг не сделает ход, и отвечает:

— А что тут странного? Старинные семейства почти все связаны между собой. Уверен, что и в нашем роду есть несколько Спенсеров. Может, и Аргайл найдется. — Он ненадолго умолкает. — Кстати, я тут кое о чем поспрашивал. Выяснял, почему Джулиус не живет с родной матерью. Сначала попробовал подступиться к Торпу, но тот лишь нахмурился. Тогда я пошел к кучеру, тому, что привез нас со станции. Он говорит, что леди Нэйлор вышла замуж очень рано. Очевидно, это был политический союз, а не брак по любви. Ее муж умер через год после свадьбы, где-то за границей, в колониях. Когда Джулиус родился, его отца не было в живых уже пять месяцев, и мать жила с родителями покойного супруга. Почти как в тюрьме, если верить кучеру. Ты ведь знаешь, в семьях, где все устроено по-старому, женщины почти не имеют свободы, а уж если рождается сын, наследник рода… В общем, когда за ней стал ухаживать барон Нэйлор, Спенсеры согласились на брак только при условии, что ее сын останется жить у них. — Чарли корчит гримасу. — Только представь, какой выбор предложили этой женщине. Должно быть, ей было там совсем невмоготу.

— Бедный Джулиус. — В голосе Томаса нет ни намека на сочувствие. — Значит, по-твоему, это объясняет, почему Джулиус такой говнюк.

Чарли краснеет, кивает, двигает пешку.

— Да. Возможно.

— И почему он повсюду таскает за собой бладхаунда и камердинера, похожего на разбойника с большой дороги.

— Ах да, насчет камердинера. Его зовут мистер Прайс. И есть кое-что еще, это я тоже услышал от кучера, хотя сам он узнал от своей жены. Бог знает, откуда она проведала, разве что побывала в семейном склепе Спенсеров. Короче, кучер говорит, что его жена говорит, будто этот камердинер раньше был грачом Джулиуса, его личным слугой, когда тот был ребенком.

— И что с того?

— Что с того? У тебя был личный слуга в детстве, Томас?

— Нет. Мои родители не думали об этом.

— Но ты все равно знаешь, что это за люди.

— Конечно. Это больше ритуальная должность. Грача нанимают, чтобы он заботился о ребенке с десяти до одиннадцати лет. Последний год перед тем, как человек начинает нести ответственность за свой дым.

— О, это больше, чем просто ритуал. Грач стережет тебя день и ночь. Если с тобой случается несчастье, оно ожидает и его. Он приносит священную клятву: обряд совершается в церкви. Приставленный ко мне грач был моим первым настоящим другом, научил меня половине всего, что я знаю. Год с лишним он не оставлял меня ни на секунду. Спал за дверью моей комнаты, на тюфяке. Поднимал меня, когда я падал с лошади. А потом исчез. Перешел к кому-то другому. От этого в жизни образуется дыра. — Чарли ожесточается. Этот тон настолько необычен для него, что Томас пугается.

— Ты потом видел его хоть раз?

— Однажды. Примерно год назад.

— И?

— И ничего. Мы едва обменялись парой слов. Он показался мне грубым, ограниченным и самодовольным. Насквозь в грехе. Провонял застарелым дымом. — Чарли трясет головой, пытаясь забыть этот образ. — Ведь эти люди всю жизнь проводят рядом с детьми. Непослушными, дымящими, глупыми десятилетними детьми. Наверное, это оставляет отпечаток. И в то же время они — телохранители. Сильные, жестокие люди. Мой, например, однажды избил служанку, которая дразнила меня. Просто взял ее за волосы и стал бить, а сам в это время смеялся собственной шутке. Мне пришлось умолять его, чтобы он остановился.

— Ты хочешь сказать, что он не подошел бы на роль камердинера.

— Нет. Обычный мордоворот.

— Хм, похоже, что мистер Прайс и то и другое.

Они заканчивают партию. Выигрывает Чарли. В стратегических играх он почти всегда становится победителем. Томас удачливее в картах: в тех играх, где твои преимущества скрыты и противнику приходится строить догадки. Ему не очень нравится то, что можно сказать о нем на основании этой черты.

Томас говорит:

— Я тоже кое-что разузнал о Джулиусе. То, чего ты не знаешь. Вчера вечером я проследил за служанкой, которая несла ему горячую воду. — Он улыбается. — Я знаю, где его поселили, Чарли. Представь, дверь у него точно такая же, как у нас. — Вскочив, он идет к двери, нажимает на ручку, и дверь открывается. — В ней нет замка.

Чарли в ужасе:

— Неужели ты…

— Нет. Пока нет. Но думаю, что сейчас он в кабинете леди Нэйлор. А слуги через полчаса будут пить чай. Ну а пес в конуре. Я проверил.

— Но нельзя же…

— Нельзя, Чарли? Он мой враг. И я хочу знать, зачем он приехал.

Комната в западном крыле. Спальня приятелей встречает рассветы и смотрит в сад, ну а окно Джулиуса ловит последние лучи закатного солнца над лесом и набухшей от дождей речкой. Как почти во всем доме, в коридоре, ведущем сюда, пусто и тихо. Томас гадает, все ли большие усадьбы выглядят так же: каменные пустыни, по которым в определенные часы проходят слуги в ливреях. В пустынях есть маленькие обитаемые оазисы. За неделю, проведенную здесь, он видел леди Нэйлор всего в трех помещениях.