Дым

Наутро лорд Спенсер вернулся. И потом приезжал в следующие два дня, все так же — верхом, на рассвете, без спутников. Ему понравилась «панорама» деревни, по его словам; еще он интересовался рудничными делами. И каждый день раздавал деньги. Говорил с пьяницами, уличными мальчишками, драчунами. Два пенса любому, кто может что-нибудь рассказать. Пинта горького тому, кто согласится поболтать с ним в пабе. А в его кошеле лежала монета потяжелее — для тех, у кого есть точные сведения. Он всем ее показывал, давал потрогать и убедиться, какая она полновесная. Все были очень впечатлены. Никто из нас раньше не держал в руках золота.

Молодой лорд вряд ли смог выведать что-либо полезное для себя. Наверняка он слышал какие-то намеки на Рабочий союз. Большинство жителей решили, что ради этого он и приезжал. Чтобы проверить нас. Хотя по его улыбке можно было подумать, что он приехал охмурять местных красавиц. А уж они-то как старались — наряжались в воскресные платья, приподнимали юбки, когда проходили мимо него по улице, и выставляли напоказ толстые щиколотки. Он снимал перед ними шляпу — сам лорд Спенсер. Потом они еще долго об этом говорили.

Но о тех троих, которых мы прятали в черном подземелье рудника, никто не сказал ни слова. Знали об этом только люди из Союза, и только из самого узкого круга. Я тоже не проговорилась никому в то время, когда пробиралась на рудник, ночь за ночью, при помощи мистера Мосли. Но он давил на нас, наш секрет, и к тому же мы не знали, во что ввязались. Никто не смел спросить, почему они прячутся от родной матери мисс Нэйлор. Вопросы у нас задавать не принято. Под землей — уж точно. Это против наших правил и против духа Союза. Кроме того, так безопаснее. Чем меньше мы знаем, тем меньше с нас спросят.

Но конечно, строилось немало догадок насчет наших подопечных, так всегда бывает. Побег, разрыв, вражда среди знати. Чаще всего я слышала такое предположение (шепотом, в темноте, вдали от ушей лорда Спенсера): эти трое прячутся от правосудия. Они совершили ужасное преступление, самое тяжкое из возможных — государственную измену. И теперь пойдут на виселицу. Если их найдут. Из этих перешептываний выходило, что они, считай, мертвецы.

Дело в том, что рано или поздно находят всех. В деревне, например, ни один нарушитель не смог укрыться от суда. Можно прятаться неделю, месяц, год. Но закон ничего не забывает. Во всяком случае, так говорит маманя. А уж кому знать, как не ей. У нее брат в тюрьме, а дядю повесили.

Одно я знаю точно. Если бы лорд Спенсер искал меня

, я бы тоже пряталась. Есть что-то безумное в его бесконечном потоке вопросов, что-то натужное в его постоянной улыбке. Когда он приехал в деревню в третий раз, мясник заколол в его честь свинью. Лорд Спенсер пошел посмотреть, как это происходит. Мы все так делали, все деревенские дети — из любопытства, или на спор, или желая услышать истошный визг. Мы забирались на забор и подглядывали. И все при этом дымили, да так, что приходилось тут же бежать домой, прятаться самим и прятать одежду. Почему-то кровь и кишки, только что вынутые из туши, сразу вызывают дым. Проходит много месяцев, прежде чем человек сумеет зарезать свинью с таким же спокойствием, с каким укладывает малыша в кровать. Так говорил мне мистер Диллон, наш мясник. В свое время он положил на меня глаз, хотя ему тогда было пятьдесят, а мне четырнадцать. Вот почему маманя отправила меня служанкой в поместье. Чтобы уберечь мою невинность. Ну, в поместье о моей невинности быстро позаботились.

Так вот, лорд Спенсер последовал деревенскому обычаю и явился на скотобойню в одной рубашке, где его суетливо усадили на стул. Там он и сидел, бледный и потный, с подергивающейся щекой; говорят, что горло у него ходило ходуном от спазмов, когда в ведро полилась кровь. Но он не дымил; накрахмаленная рубашка осталась белой как снег.

Рассказывают и о других странностях. Малютка Бет, дочка Кендриков, говорит, что подсмотрела, как молодой лорд бредет без шляпы по верховой тропе и плачет. А старый Тодд клянется, что однажды в сумерках видел, как он скакал верхом в маске дьявола из резины и стали. Сама я наблюдала, как он хлестал кожаным поводком свою собаку за погоню то ли за белкой, то ли за крысой: его губы двигались, будто он отчитывал ее, но с них не слетало ни звука. И даже тогда он не дымил.

Лорд Спенсер не всегда был таким. Впервые я увидела его через месяц или два после того, как поступила в служанки. Повариха Нэйлоров родом из нашей деревни. Она с детства дружила с маманей, вот и попросила за меня. Пришла я в поместье в мае, пешком — это всего шесть миль от нас, с корзинкой, куда сложила чистую одежду, но из-за дождя она вся намокла. А милорд приехал туда на летние каникулы. Перед его прибытием была большая суматоха: среди слуг, не среди его родни. Барон уже тогда был «нездоров». Тогда я еще не знала, что скрывается за этим словом. Когда к дому подкатился экипаж, мы все, хихикая, собрались перед входом.