Дж. Д. Сэлинджер

Он закрыл за собой дверь как можно плотнее, с таким лицом, будто не одобряет отсутствия ключа в замке. Саму комнату, в ней оказавшись, он едва удостоил взглядом. Вместо этого развернулся и намеренно воззрился на некогда белоснежную древесно-волокнистую плиту, неколебимо прибитую гвоздями к двери. Изделие было гигантским, высотой и шириной почти с саму дверь. Не захочешь, а поверишь, что некогда сама белизна его, гладкость и ширь довольно жалобно просили туши и печатных букв. Если и так, то просили не втуне. До последнего квадратного дюйма обозримая поверхность плиты была украшена четырьмя роскошными на вид колонками цитат из всего многообразия мировой литературы. Буквы были бесконечно малы, но угольно-черны и страстно разборчивы, хоть местами и излишне вычурны, без помарок или исправлений. Даже на нижнем краю плиты, у порога, работа оставалась тщательной – там два каллиграфа, очевидно, по очереди ложились на животы. Нигде не делалось даже попыток разбить цитаты или же авторов по категориям либо группам. Поэтому чтение цитат сверху донизу, колонку за колонкой, скорее напоминало прогулку по пункту первой помощи, разбитому в районе наводнения, где, например, Паскалю[236] без всякой непристойной мысли выделили койку рядом с Эмили Дикинсон, а, так сказать, зубные щетки Бодлера и Фомы Кемпийского[237] висели рядышком.

Зуи, подступив ближе, прочел верхнюю запись в крайнем левом столбце, после чего спустился ниже. С такой гримасой – или отсутствием оной, – будто читал плакат с рекламой гигроскопических стелек доктора Шолла[238], коротая время на вокзальном перроне.

У тебя есть право только на действие, но не на его плоды. Да не будут плоды деяний поводом твоих действий, но и к бездействию не привязывайся.

Утвердись в йоге, исполняй свой долг, отбросив привязанности и став равным [подчеркнуто кем-то из каллиграфов] к успеху и неудаче. Такая уравновешенность называется йогой.

Йога божественного сознания выше деятельности ради плодов. Ищи прибежище в Боге. Кто стремится к плодам своих действий, тот жалок.

«Бхагавад-гита»[239]

Такой-то вещи было любо произойти.

Марк Аврелий[240]

Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи / Вверх, до самых высот!

Исса[241]

Относительно богов есть такие, которые говорят, что божества и не существует, другие говорят, что хотя и существует, однако недеятельно и незаботно и не занято промыслом ни о чем, третьи говорят, что и существует и занято промыслом, но лишь о важных и небесных делах, а о земных делах – ни о каких, четвертые говорят, что – и о земных и о человеческих делах, однако только в общем, а не и о каждом в частности, пятые, в числе которых были и Одиссей и Сократ, говорят:

«От тебя не сокрыты все движенья мои!»[242]

Эпиктет[243]

Любовный интерес и его кульминация наступают, когда мужчина и дама, между собой не знакомые, разговорятся в поезде, идущем обратно на восток.

– Ну, – осведомилась миссис Крут, ибо то была она, – и как вам Каньон?

– Ничего себе пещерка, – ответил ее спутник.

– Какое забавное описание! – ответила миссис Крут. – А теперь сыграйте мне что-нибудь.

Ринг Ларднер («Как писать рассказы»)[244]

Господь наставляет души не идеями, но муками и противоречиями.

Де Коссад[245]